Иван Васильевич оказался скромным молодым человеком в очках, с растерянным выражением лица. Ему, наверное, впервые предстояло выступать перед таким количеством оппонентов. Сидевший рядом со мной начальник треста, впервые увидев всесильный «надзор», изумленно воскликнул:
— Такой молодой — и уже Васильев?!
Некоторые из присутствующих рассмеялись, другие насупились, устремив на Васильева глаза, напоминающие спаренный пулемет.
— Один мудрец сказал: «Сначала мы создаем облик наших зданий, а потом они создают наш облик». Запомните эти слова, товарищи! — начал Иван Васильевич, обретая уверенность в голосе. — Давайте сначала решим: что мы строим — город или временное поселение? («Разумеется, город, — раздались голоса. — Что за разговоры!») Город — согласен. Но тогда он обязан стоять не одну и не две человеческие жизни. И жить в нем должны не временные постояльцы, а коренные надымчане.
Как мы строим подчас? Сегодня мы засучим рукава, поднажмем, сделаем, подпишем акт, а завтра будем расхлебывать — ремонтировать, подновлять, переделывать...
Совещание загудело: «Факты, факты!» Васильев поднял руку, успокаивая возмущенных.
— Возьмем, к примеру, пескобетон. Это же обыкновенный раствор! Он растрескивается на морозе. А автоклавный бетон мы почему-то не применяем. Почему? — Его слова остались без ответа. — Ладно, идем дальше. О свойствах надымских песков вы, надеюсь, знаете? Известно ли вам, что под фундаментами некоторых зданий встречаются мелкие пылеватые сыпуны? Вы учитываете осадку зданий при оттаивании мерзлоты? — Представители трестов молча разглядывали свои ногти. — Да, я вредный человек, — Васильев победно улыбнулся, — но свой «вред» я хочу обратить на благо. Для вас же самих, товарищи, для будущего Надыма. Если нам дорого именно дело!
Худи и Хунзи
Вокруг надымских «пятиэтажек», вставших посреди тундры, точно птенцы под крылышком у матери, лепятся балки, вагончики, самодельные строения-времянки. Они окопались в сугробах, обагрились длинными, как свечи, дымами.
Что такое балки? Очень просто: несколько теплофицированных вагончиков (без колес, конечно), расставленных прямоугольником и подведенных под общую «коммунальную» крышу. В каждом вагончике — две крохотные комнатки, а лучше сказать — два купе; между ними общая кухня с газовой плитой и раковиной — все честь честью. Четыре с половиной тысячи холостяков, проживающих в Надыме, пока довольствуются таким жильем; хотя, возможно, за то время, что печатался журнал, цифра могла сократиться. Как, впрочем, и число холостяков.
