Озадаченный Вик помахал рукой Андрею, который возился с удочкой. Тот равнодушно кивнул и снова уткнулся в снасти. Было душно, как перед грозой; мглистое от жара солнце трамбовало степь. Вик покрылся липким потом, и ему мучительно захотелось умыться. Он сбросил рюкзак на краю лагеря, пересек узкую, в два ряда, лесополосу и подошел к реке. Вода была медленная, с гладкой, как зеркало, поверхностью; она лежала в плоских берегах, словно забытая в бурьяне сизая жестяная лента. Лагерь отсюда походил на поселок беженцев. Вик поплескал в лицо водой и отправился искать Глеба.
Большой нашелся в тени стены. Он сидел, привалившись к гладкому металлу, почти скрытый полынью. Лица не рассмотреть за маской чувствилки — Большого можно было узнать только по широченным плечам и знаменитым патлам. Рядом на костерке булькал котелок с пахучим варевом. Вик кашлянул.
Большой снял маску и с силой потер бледное лицо. Взглянул сквозь Вика, витая где-то очень далеко.
— Не слишком у вас тут весело, — заговорил тот. — Случилось что-то?
— А? Да… Нет, все нормально, — рассеянно откликнулся Большой. — Приехал, значит…
Вик покосился на чувствилку в надежде разглядеть этикетку диска — если уж Большого так зацепило.
— Что смотрел? — не выдержал он.
— А? Первую Марсианскую. Видел? — Глеб вытащил диск.
Вик опешил. Кто ж не видел Первую Марсианскую? Зачем бы они вообще здесь собрались, если б не Первая Марсианская?
Большой ухмыльнулся.
— Сколько тебе тогда было? Восемь?
— Десять, — машинально поправил Вик.
— И с тех пор наверняка не пересматривал, — мрачно заметил Глеб и отшвырнул диск в сторону.
— Не пересматривал. Это срочно? Что здесь творится? — не отставал Вик. — Или вы просто обкуренные все?
— Не больше, чем обычно, — фыркнул Глеб.
— Хорошо. А почему тусуетесь снаружи? Я же тебя знаю — любой клоповник за два дня обживаешь.
— Не хотят. И я не хочу. Все-таки там семь человек умерло.
— Когда это тебя останавливало? Или Андрюху? Он вообще в склепе под Манагуа жил, извращенец.
— А ты загляни туда. Походи. Потом поговорим.
— Что, настолько все плохо?
Глеб пожал плечами, сердито помешивая в котелке. А Вик вдруг полностью потерял нить разговора, потому что увидел Женьку.
* * *
Она почти не изменилась — маленькая, смуглая, встрепанная, увешанная феньками и бусами. Огромная пестрая шаль охватывала ее плечи и свисала на груди странными толстыми складками, которые Женька почему-то бережно поддерживала. Двигалась она непривычно: плавно и осторожно, будто держала в руках хрупкую драгоценность.
