Она вздрогнула и втянула голову в плечи, став меньше ростом, хотя Старые и так ниже всех — на голову, а то и на две. Потом она выпрямилась и посмотрела мне в лицо. Без улыбки. С бесстрашием существа, стоящего у порога жизни, она заявила: «Врач, сделай это сейчас. Таков закон: у нас нет выбора».
Кого-то из малышей толкнули, и он захныкал — среди множества запахов я отчетливо ощутил солоноватый привкус слез боли. Но аудиосенсоры тут же донесли тихий голос Старой: «Нет! Не смей! Улыбайся!» Плакса смолк, болезненно скривил личико и… улыбнулся. Улыбайся, малыш! Чип вознаградил мозг ребенка дозой эндорфинов. Будь счастлив, малыш!
Надев на лицо любезную улыбку, я вступил в сектор семьи Кэссил. Двери оказались закрытыми. На Станции нет замков, которые Врач не мог бы открыть, но я вежливо постучал — дань традиции. Я ожидал, что мне навстречу выйдет Алексей, но ошибся: дверь распахнул Лео. Высокий для своего возраста, с длинными вьющимися волосами и темно-серыми глазами, очень похожий на красавицу-мать. Эмоциональный фон Лео, впрочем, как и всегда, хаотично мерцал. Если человеческие эмоции рассматривать в цвете, то чувства Лео всегда ярче, интенсивнее, горячее, чем у любого, кого я знал.
— Привет, — сказал я и перешагнул через порог, а Лео закрыл за мной дверь.
Таня, опустившись на колени перед дочерью, меняла окровавленный тампон в ее маленьком носике. Часть меня восприняла всю меру материнской боли: никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. Запустив в ее мозге программу общей релаксации, я отметил, что охватившая ее безнадежность понемногу отступает.
Алексей замер в угрожающей позе. Сжав кулаки, он встал между мальчиком и мной. Вымученная улыбка превратила его лицо в злобную гримасу. Отец Лео был готов меня ударить. Стоит отключить его чип, он начнет бить меня кулаками, ломая пальцы, разбивая в кровь руки, чтобы дать выход отчаянию. Пятнадцать лет его жизни: надежды, тревоги, мечты, планы — все рухнуло. Алексей готов был стоять насмерть. Но это означало бы еще одну отбраковку. Поэтому я снизил выработку норадреналина в его мозге до минимально возможного уровня. Мужчина будто натолкнулся на стену, сонный блуждающий взгляд остановился на жене и дочери. Очень хорошо. Сейчас даже навязанное извне спокойствие удержит его от безумных поступков. Человек способен мыслить рационально — надо только дать ему время и немного подтолкнуть.
В молчании прошла минута. Другая. И Алексей начал сознавать, что истинным виновником трагедии является вовсе не Врач. Его напряженные мышцы расслабились, и он отошел к жене. Кулаки разжались, Алексей взял малышку на руки и прижал к груди. Между мной и Лео больше никто не стоял.
