В народе же долго жило предание о том, что в середине XVIII века появился среди посадских людей глухонемой Татыга и положил начало всему игрушечному производству. Он вырезал из липы большую деревянную куклу и продал ее в лавку купца Ерофеева. Тот выставил ее как украшение, но скоро нашелся неожиданный покупатель. И тогда Татыга получил еще заказ, потом еще, и начался игрушечный промысел в Сергиевском посаде. В середине XIX века он стал крупнейшим в России — здесь жило 1500 кустарей-игрушечников. Чего только не продавалось в монастырских лавочках: и резные крашеные фигурки барынь и гусаров, и разные солдатики — поодиночке, взводами, конные, пешие, и куклы на всякий вкус — пикантные бледнолицые «талии», черноглазые «моргалки», неваляшки, кланяющиеся барышни и франты.
Самые разные стороны жизни нашли в игрушке свое отражение: крестьянский и городской быт с их обычаями и модой, война, религия, искусство и сказочный, фантастический мир.
В начале XIX века появились в посаде совсем новые игрушки — лепные из папье-маше, — тогда и был сделан в России первый шаг на пути к массовой промышленной игрушке. Экзотические собаки и львы с голубыми гривами, забавные зайцы с «писком», петухи «на крику», манящие лакированной поверхностью, словно пестрые ярмарочные вывески, не имели конкурентов ни у нас, ни за границей. Любопытно, как смело и находчиво оживлял кустарь свои игрушки тем, что было под рукой. Вот погонялка с козой, а в руках у погонялки настоящая пушинка, или птичка «с писком», какие бывают только в сказках, а хвост — из настоящих перьев!
В конце XIX века эта мера сочетания реального и условного стала нарушаться. Игрушки обсыпали крупой, опилками, дробленой шерстью, обтягивали кроличьими шкурками — и все ради близости к живой натуре. Игрушка теряла свой присущий только ей «игрушечный» язык и выходила за пределы границ искусства. Особенно губительным было влияние дешевой немецкой промышленной игрушки, которая заполнила в XIX веке все рынки Европы. Сергиевские кустари не выдерживали конкуренции, разорялись, промысел терял прежнее художественное лицо и к концу века пришел в полный упадок. Так погибли в разных местах десятки промыслов. Но что-то осталось. Влечет ощущением естества чистого дерева, не тронутого краской, богородская резьба «в белье». По-прежнему драгоценно сияют тонкие лепестки золота на ярких дымковских игрушках. Несравненна красота белой, как фарфор, глины, из которой лепят и сегодня игрушки в деревне Филимоново Тульской области. И, как когда-то раньше, по-своему удивительны свистульки из села Абашево Пензенской области. Рога козлов и оленей, украшенные бронзой или алюминием, то согнуты полумесяцем, то круто откинуты назад, то величественно, как корона, венчают головы сказочных животных. Их блестящие фантастические морды напоминают маски святочных игрищ.
