— На льду не задерживаться, — ставит последнее условие летчик, и МИ-6, двухтурбинная, двенадцатитонная махина, рулит в конец полосы. Летим на разведку.
Солнце палит. Земля черна. Ерики волжской поймы серебрятся, как рыбья чешуя. Там вода! Весна, да и только, а ведь всего лишь начало февраля. Чудеса творятся нынешней зимой повсюду. Белое море не встало. Тут, в Астрахани, того и гляди почки на деревьях выбросят листья. Светом, будто отраженным огромным зеркалом, встречает нас Каспий. Ну-ка, что здесь за ледок? Если бы был такой, как у берега... Проходим над островком Укатным. Глядя на дремучую нечесаную шевелюру кустарников, сразу вспоминаешь про волков, живущих на каспийских островах. От Укатного полчаса лету до кромки ледяного припая, сковавшего на зиму северную часть Каспия; дальше, до самого Ирана, незамерзающее море. Лишь сюда на лед приходят тюленухи рожать детенышей.
За островком пошел уже другой ледок, потоньше. Вода видна сквозь него, как сквозь стекло. Вот и трещины. Следы подвижки. Да какие! Километров пять тянется мелкобитое крошево.
Вертолет пролетает над зеленовато-пенной поверхностью воды; у ледяного берега, поодаль друг от друга, три шхуны выползли носом на лед по самую корму. Зверобои! Крылов дает знак летчикам: здесь делать нечего, и вертолет обходит шхуны далеко стороной.
Виктор Иванович Крылов — мамолог, ученый, занимающийся изучением морского зверя. Он возглавляет биологический отряд, который должен высадиться на кромке каспийского льда для изучения жизни тюленей, с тем чтобы в дальнейшем представить рекомендации о размерах промысла. На Каспии такая работа будет проводиться впервые; Крылов вообще из тех людей, кто любит браться за дело, которое еще никто не начинал...
Много лет подряд он занимался на Чукотке моржами. Как-то радостно признался, что последняя аэрофотосъемка показала — стадо моржей там увеличивается, и я не стал спрашивать, почему он переключился с моржей на каспийского тюленя.
...Вертолет снижается. Разыскали залежку. Как сквозь стекло аквариума смотрю на обеспокоенные тюленьи морды. Ближние ныряют в лазки, улепетывают, прячутся желтоватые увальни-бельки, но смотреть некогда. Дверь распахнута, Крылов в шапке-ушанке с ледорубом под мышкой вываливается на лед. За ним гидрологи.
Турбины ревут, со свистом вращаются лопасти над головой, вертолет висит, едва касаясь льда колесами. Сесть на такой лед он не может. Лед не выдержит. Виктор Иванович торопливо, сильными рывками вращает ручку бура; добравшись до воды в одном месте, перебегает на другое. Два гидролога также измеряют толщину льда. А летчики торопят, время уже потеряно, горючего осталось только-только на обратную дорогу. Пяти минут не прошло, дверь снова захлопнута — и мы уже в воздухе.
