Потянулись длинные месяцы заключения. Пытки он переносил стойко, на допросах неизменно повторял одну и ту же легенду про коммерсанта Ли, по отношению к которому проявлена чудовищная несправедливость. Терзала мысль об оставшихся товарищах, о возможных провалах.
Провалы были. По тюремному телеграфу Фонг узнал, что по всему Вьетнаму идут массовые аресты коммунистов. Поражение Народного фронта во Франции немедленно отозвалось полицейским террором в Индокитае.
...Когда Фонга ввели в кабинет следователя, там стояла какая-то женщина. Она повернулась, и луч света упал на ее лицо. Кхай!
Он предвидел такую возможность, знал, что должен быть готов и к этой самой страшной для него пытке.
— Супруги так давно не виделись, что даже забыли друг друга? — вкрадчиво произнес следователь.
«Ее, наверно, тоже били. Она еле стоит».
— Разве вы не преподносили ей «красный шелк»?
(Вьетнамский обычай, связанный с бракосочетанием.)
— обратился следователь к Фонгу.
Тот лишь пожал плечами.
— Я первый раз вижу этого человека, — на лице Кхай не дрогнул ни один мускул.
— А между тем у вас от него ребенок. Я уже начинаю жалеть, что мы разрешили отдать его вашим родителям.
— Я не знаю этого человека,— упрямо повторила Кхай.
— Вы еще раскаетесь, но будет поздно, — злобно бросил следователь.
...Ее расстреляли на рассвете. Фонга специально предупредили об этом, и он в своей одиночке хорошо расслышал залп.
Вскоре Фонга перевели на Пулокондор — «Остров страданий».
— Нам так и не удалось найти могилу товарища Фонга на песчаном кладбище острова, — голос товарища Мая дрогнул. — Мы проходили с ним по списку «ID»
(«ID» — interne dangereux — опасный преступник.)
, а таким они не ставили даже дощечку с тюремным номером. Может быть, его тело просто сбросили в Акулью пасть, была такая скалистая бухта недалеко от тюрьмы...
Но сломить его тюремщики так и не смогли. До последнего дня товарищ Фонг строил планы побега, делал гимнастику. А это не так-то просто, если у тебя к ногам прикован артиллерийский снаряд. Он даже улыбался иногда. И тогда напоминал мне того Фонга-Литвинова, которого я знал еще по КУТВу, а потом по сайгонскому подполью.
Он очень любил стихи. Однажды во время прогулки я слышал, как он напевал из «Киеу». — Товарищ Май откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, немного покачиваясь в такт, нараспев, как это делают вьетнамцы, прочел:
Скоро с победой вернусь я домой.
