Последнее положение руля. Последняя команда раненого командира Василия Николаевича Ерошенко на горящем ходовом мостике...
Как все там было?
21 сентября 1941 года эскадренный миноносец «Фрунзе» вышел из севастопольской бухты. Это был красивый немолодой корабль, оставивший за кормой двадцать пять лет жизни.
Под флагом командующего эскадрой Черноморского флота контрадмирала Л. А. Владимирского эсминец шел в Одессу: вез секретные документы и план высадки первого в истории войны морского десанта черноморцев под Григорьевкой и Чебанкой.
Стоял полный штиль. Давно скрылся за кормой Севастополь, и прошел справа по борту далекой песчаной полоской низкий Тарханкут с башенкой-маяком — последний лоскуток Крыма.
И уже открылся вдали столбиком-спичкой основной Тендровский маяк.
Команда обедала на боевых постах, когда сигнальщик крикнул:
— Справа пятнадцать... Силуэт корабля и дым!
Сигнальщик торопился и пропустил в докладе слово «градусов».
Справа пятнадцать — это значит совсем немного, на пятнадцать градусов правее носа, чуть-чуть в сторону от мысленно проложенной линии курса.
Как представить, что было потом?
Полный ход на сближение с горевшим судном. Гибель канонерки «Красная Армения». Спускаемые шлюпки... Спасательные круги... Люди за бортом в масляной воде...
И самолеты Ю-87. Новейшие одномоторные пикирующие бомбардировщики. (В этот воскресный день черноморцы впервые встретились с ними.) Еще неделю назад они бомбили английские крейсера в Средиземном море.
Полный ход. Форсаж главных машин, и бешеная стрельба из всех видов оружия вплоть до главного калибра. (Зенитных скорострельных автоматов и новейших по тому времени зенитных орудий на «Фрунзе» не было. Были старые лендеровские пушки.)
Самолеты падали и падали в крутом пике. И успевали, бросая бомбы, уходить из огня устаревших для их скоростей зениток и снова падали, ревя на форсаже моторами. Вот уже разрыв близко от кормы... Доклады о пробоине и повреждениях, и молчание зениток на юте. Только одинокий стук пулеметов — длинный, до конца ленты.
Потом смерть комиссара эсминца Золкина Дмитрия Степановича. Он спокойно и несуетливо спускался с мостика, шел под огнем широким морским шагом, чтобы проследить за затоплением носовых артпогребов. И гибель капитана 1-го ранга С. Н. Иванова. (Он вез черный портфель с документами и планом высадки григорьевского десанта.)
Потом взрыв бомбы рядом с мостиком... Вышедшие из строя системы управления и связи. Тяжело раненный командир корабля В. Н. Ерошенко, и легко — адмирал Владимирский. И цепочка матросов, которую ставит адмирал, чтобы передавать голосом команды в машинные люки. Он сам командовал с палубы.
