Еще с воздуха видели, как к посадочной площадке стекались ручьями люди: прилетела помощь. До сегодняшнего дня они перебивались на малосъедобной всячине. У многих нет даже хижины, унесла вода; они спят на пальмовых листьях. Поля размыты, а земля спрессована после наводнения так, что без буйволов им не вспахать сохой и клочка. Скот же погиб весь. Люди верят, что нормальная жизнь вернется на остров, но слишком великую трагедию им пришлось перенести, и печальная тень не сходит с лиц людей.
Очень долго после циклона море выбрасывало трупы. Живые не успевали справляться с мертвыми. Пекло солнце. Тяжелый смрад стоял в густом от жары воздухе. На прилетевших издали люди смотрят с каким-то тупым безразличием. Старик с белой, как вата, бородой. Девочка лет тринадцати с крохотным мальчиком, клещиком сидящим у нее на бедре. У мальчишки огромные фиолетовые глаза. Я не знаю бенгальского, они не говорят по-русски. И я почему-то говорю им, показывая на себя:
— Рашен! Русский.
Конечно же, они ничего не слышали прежде о нас. Но красная звезда на зеленом борту машины в их памяти уже сопряжена с тем, что мы им принесли, — с жизнью.
Не будь вертолетов, что бы ели эти люди? В чем бы они жили? Ведь юг Восточного Пакистана очень труден для снабжения, он рассечем на тысячи островов. Самый лучший транспорт — легкий самолет или вертолет. Но в Пакистане пока мало таких машин. Еще восемь месяцев островитянам кормиться на казенный счет: пока не пойдет на убыль большая вода и не освободит поля для высадки риса. В середине июня с муссонами придут дожди. Вот и получается, что ждать до августа.
Остаюсь на базе, пока вертолеты будут курсировать с грузами по деревням. Иду к лодочникам.
Вон старик с нимбом седых волос, похожий на святого. Старика зовут Джавет Ашраф. Он и его двое сыновей лодочники. Приплыли сюда за рисом на всю деревню. Надо сказать, что местные жители отменные речники и мореходы. Это у них от пращуров — те в былые времена ходили вдоль берега Индии до самого Цейлона. Матросы в деревнях и сейчас слывут людьми смелыми и знающими жизнь.
Лодочники знают себе цену. Когда заговариваешь с ними, они непременно замечают, что заменить их здесь никто не может. В полноводье мириады лодок снуют по всей дельте. Люди ездят друг к другу в гости и на базар, перевозят товары и ловят рыбу. Даже в сухой сезон, когда просыхают поля и начинают убирать рис и джут, единственное сообщение между деревнями — те же лодки.
