Если обратиться к истории, то мы увидим, что подобные эксперименты одновременно начали у нас И. П. Павлов, а в США Эдуард Ли Торндайк. Павлов в отличие от своего американского коллеги был физиологом, и ему удалось показать, что у животных, как и у человека, существует явление сигнальности: по внешним сигналам и тот и другой выучиваются ориентироваться в своей среде, и что эти сигналы являются материалом их мышления. Комбинируя в соответствии с обстоятельствами приобретенные знания в виде множества условных рефлексов, организм решает различного рода жизненные задачи. Это и есть мышление. Только оно у самых развитых животных и самого отсталого, необразованного человека осуществляется качественно различными мозговыми механизмами. Шимпанзе может и большему выучиться, чем это описано в статье, но... только при непосредственном общении с предметами и явлениями. Премак остроумно провел опыты, создав «новый язык и средства его выражения». Однако этот язык, в какой-то мере похожий на машинный язык, вкладывался человеком. Конечно, и мы обучаемся языку, и нам его «вкладывали» родители, учителя, люди, общество, но наш язык не идет ни в какое сравнение с тем, чему обучилась Сара: ни количественно, ни качественно. Уже Ч. Дарвин более ста лет тому назад писал, что при всей общности человека и обезьяны их отличает наличие у человека «дивного механизма» — речи и что у обезьяны не может быть мысли «об изготовлении орудий», она не может «размышлять о боге» и «разрешить математическую задачу». Иными словами, у нее нет речи, аппарата абстрактного мышления, который позволил бы обучаться только при непосредственном контакте с окружающей действительностью, но и через речевые символы и главным образом через них. Не исключено, что какие-то зачатки способности к абстракции, так же как и способность пользоваться примитивным орудием (палкой, камнем), есть и у обезьян. Об этом говорят и опыты Премака, и те многочисленные исследования на шимпанзе, которые провели наши отечественные и зарубежные психологи и физиологи. Эти зачатки выражаются в том, что животное может отвлечься (абстрагироваться) от непосредственной ситуации и усвоенные в ней навыки перенести в другую ситуацию и довольно удачно там ими воспользоваться. Но ведь это только отдаленные биологические предпосылки нашего абстрактного мышления, которое благодаря общественным условиям жизни и речи развилось до такой степени, что мы не только знаем о том, с чем мы никогда не сталкивались в данный момент и что накоплено человечеством на протяжении тысячелетий, но и можем планировать и прогнозировать будущие события.
