С тех пор я так и работаю на нашем «Маваге». Завод, конечно, не узнать. Теперь мы отправляем продукцию в десяток-другой стран. Обычная в общем-то история. Ты уж извини, что расхвастался.
Разговаривая вышли мы к Ланц-хиду. Мост такой же, как и прежде, даже более красивый, словно не было того страшного мига, когда в грохоте и пламени рухнул он в воду. Вместо старых камней стали новые, и новый металл заменил старый.
Орест Мальцев
В полярную ночь каждый день бывает час, когда город становится синим. Сине-черными кажутся горы, возвышающиеся над ним, синим ветром наполняются улицы, синева скрывает тундру, убегающую от города. Снова загораются фонари, окна домов (они и гасли на какой-то час), и город выплывает из синевы, как корабль, у которого зажжены сигнальные огни. А он и есть корабль, разве недвижный, в этом море холодной тундры, холодных гор, снегов и ветра... Поземка режет глаза; ветер мечется по площади вокруг тяжелого камня (скоро здесь встанет памятник строителям Норильска), пытаясь сорвать его с места, и с посвистом устремляется в широкое русло проспекта, задувая снегом неоновые вывески «Северянка», «Хантайка», «Таймыр», бросающие алые, синие, зеленые всполохи на мостовые. Ветер словно хочет вымести проспект до ледяного звона или умчать его в синий простор тундры...
В пелене снежных вихрей то скрываются, то вновь оживают строчки огней, которыми прошиты вдоль и поперек склоны гор. Там шахты, рудники, заводы — там горно-металлургический комбинат, благодаря которому и для которого существует этот город. Уже полузабыт первоначальный смысл его имени: «норило» — шест для проталкивания рыболовных сетей подо льдом; им пользовались в давние времена местные жители на речке, получившей название Норильская, а от ее имени родилось и имя города...
«Северо-западный конец хребта Сыверма (к юго-востоку от современного Норильска) прекращается у озера Пясина, которое вместе с рядом вливающихся в него озер окружено дикоромантическими скалистыми хребтами, так называемыми Норильскими камнями, через них пробила себе дорогу (по туземному выражению, камень разломала) река Норильская, сопровождаемая утесом Медвежий Камень...
За 70° с. ш. на правом берегу Енисея есть, как я слышал, угольный пласт...» — отмечал в 1860 году академик А. Ф. Миддендорф в своих записках «Путешествие на Север и Восток Сибири».
Вскоре — уже не предположительные, а достоверные — сведения о норильских углях и медной руде привез из путешествия магистр Российской академии Ф. Б. Шмидт. Он описал месторождение, сделал первые анализы руд. Именем Шмидта названа сегодня одна из гор близ города.
