Тигрица до-прежнему оставалась вблизи — малыши не умели еще как следует ходить. Когда люди подошли ближе, она, выскочив из укрытия, бросилась в атаку. Но прежде чем хищница достигла толпы, владелец ружья выпалил из обоих стволов. Заряд тяжелой дроби заставил ее остановиться. Рыча, тигрица вернулась в заросли к своему потомству. Крестьяне отыскали тело убитого и вернулись в деревню.
К сожалению, рана тигрицы оказалась несмертельной. Испытав боль, зверь преисполнился ненависти к человеку.
Но этот выстрел хотя бы принес пользу — было отбито нападение хищника. А год спустя в тех же краях кто-то — я так и не мог установить, кто именно, — выстрелил из мушкета в тигра, пожиравшего на опушке свою добычу — домашнего буйвола. Пуля, летевшая с небольшой скоростью, ударила зверя в переднюю лапу, и он ушел, затаив злобу. По удивительному совпадению раненый тигр и убившая косаря тигрица была супругами! (Впрочем, я не исключаю, что они стали ими после ранений.) Раненая пара начала разбойничать в округе...
Наутро после рождества за мной прислали из деревни: накануне вечером в двух милях к северу от озера тигр убил человека. Взяв четырех следопытов, я отправился на место.
Оказалось, что жертвой был пуджари (священник) местного прихода. Он отправился за травой для своей коровы и не вернулся. Отсутствие было замечено довольно быстро: его недоеная корова начала жалобно мычать, а соседи, которым священник обычно продавал молоко, остались без своей утренней порции. А тут еще кто-то сказал, что видел свежие следы тигриных лап поблизости от луга, куда пуджари обычно ходил за травой.
Нам действительно не пришлось долго искать следы: почти сразу же мы увидели в густом кустарнике запутавшийся белый тюрбан. Рядом лежали серп и пара туфель.
Тщательное обследование местности показало, что зверь, вероятнее всего — тигрица, дважды менял позицию, готовя засаду. Схватив несчастного, тигрица понесла его прочь: здесь и там видны были пятна крови.
На следующее утро я осмотрел местность и после тщательных размышлений решил расставить в трех ключевых пунктах живые приманки. Одну — под деревом на охотничьей тропе, ведущей к югу. Другую — у начала дороги, шедшей на восток, а третью — к северу, неподалеку от места гибели пуджари. Я рассчитывал, что тигрица, каким бы широким ни был радиус ее действия, хоть на одну приманку да натолкнется. А уж когда она вернется на вторую ночь, чтобы продолжить трапезу, я буду ее ждать.
