— Это Буньен, потомственный резчик. Он с севера, из провинции Чианграй. Там резьба по дереву — традиционный промысел. Буньену шестьдесят три года. Ремеслом занимается лет с двенадцати.
Мастер вырезает рельефную картину на деревянной доске. На куске войлока — несколько маленьких блестящих стамесок. Мастер поочередно берет их и ловкими, отточенными движениями наносит штрихи на картине. Сейчас он отделывает крону изображенной на доске пальмы. Поражают его доведенные до автоматизма движения, ловкость, с которой он вырезает тропические заросли, фигуры охотников, вонзивших длинные копья в извивающегося на земле тигра.
— Резчик знает наизусть больше тридцати сюжетов. Каждый может вырезать с закрытыми глазами. Оно так и лучше: бедняга ведь плохо видит. Двенадцать часов напряженной работы в день, к тому же вечером, при тусклой лампочке. Так что вырезает, можно сказать, на ощупь. Но с каждым днем ему все труднее. Буньен не жалуется, но я вижу, как иногда, морщась от боли, он растирает суставы пальцев. Еще год-два, и совсем не сможет работать.
— Уйдет на пенсию? — спрашиваю я.
На лице господина Парла смущенная улыбка.
— Пенсия ему не положена. Тот, кто трудится в частной компании, должен двадцать лет выплачивать определенную сумму в фонд социального обеспечения. Но ему было не до этого. Надо было поднимать четверых детей. В монастырь, наверное, уйдет. Дети его сами едва сводят концы с концами, и вряд ли им удастся прокормить старика.
Буньен согнулся над своим столом, по его изрезанному глубокими морщинами лицу стекают капли пота.
— В последнее время он плохо зарабатывает,— говорит господин Парл,— не та производительность труда...
У самого входа в цех мальчуган лет десяти усердно зачищает наждачной бумагой большую деревянную фигуру слона.
Господин Парл кладет мальчику руку на плечо.
— Тават — наш самый младший рабочий. На фабрике шесть месяцев. Раньше просто подметал и убирал мусор, а несколько дней назад я разрешил ему выполнять кое-какие подсобные операции. Годика два на подхвате, а потом прикрепим к мастеру, будет ему помогать, а заодно и учиться.
— Он тоже получает зарплату?
— Хозяин платит только тем, кто работает самостоятельно. В лучшем случае Тават будет получать деньги лет через шесть. А пока ему положено две чашки риса в день и немного овощей. Да еще разрешают ночевать в цехе. Таких ребят у нас человек пятнадцать, они все ночуют здесь, вот на этих кучах стружек. Дети из бедных семей, а родители рады, что их все-таки удалось пристроить.
