Через минуту оттуда вместе с ним вышли трое молодых башкиров и направились к машине.
- Вылезай. Кури. - Сказал Игорю один из них и мотнул головой в сторону бревнышка под окном.
После чего они перешли на непонятный Игорю башкирский язык и вкатили уазик в сарай. Игорь не курил и от нечего делать, задрав голову, любовался облаками в ярком небе. А в это же время под Москвой шел проливной дождь. Милиционер дорожной службы, кутаясь в плащ, стоял у обочины шоссе.
Ливень усилился и милиционер было направился на пост, но шедший по его полосе "фиат" заморгал поворотником и направился к нему.
- Командир! - Водитель приоткрыл дверь, - Там по дороге какой-то больной топает! Прямо по середине. Я ему: садись, а он меня не видит и не слышит. Топает себе. Собьют ведь.
Через час в отделение милиции доставили совершенно невменяемого мужчину в зимней одежде и с чемоданом.
Установив личность за ним тут же приехала его жена. Только ее и смог вспомнить больной человек.
Когда уазик выехал наконец из сарая, солнце уже клонилось к горизонту.
- Поехали в Рахимовку. - Весело сказал татарин и открыл дверцу.
- К ночи-то доберемся? - Хмуро пробурчал Игорь.
Сначала долго ехали вдоль проросших полей, потом пошли степи. На них паслись табуны лошадей. Мелькали небольшие деревушки.
- Почему никто не знает на станции про Рахимовку?
- Так нету же Рахимовки!
- Как нет?
- Да так и нету.
- А куда я еду? Куда деревня делась?
- Да уехали кто куда. А кто уж и помер.
- А почему уехали? Хорошо ведь было? Совхоз работал, магазин был...
- Ага. Магазин был, - татарин закивал, отчаянно вращая руль перед огромной лужей, уазик дернуло в сторону, - А школу закрыли. А что без школы? Куда детей? А нет детей - все.
Впереди показался серый неприглядный лес. Перед ним бетонное шоссе вдруг резко кончилось и уазик затрясло на ухабах, когда-то накатанной, а теперь даже переплетенной корневищами дороги. Игорь погрузился в собственные размышления слушая дребезжание старой машины. Когда лес расступился показалось поле с блестевшей посередине речкой.
Вокруг притулились черные, еле различимые дома. Очертания казались размытыми и даже ветер не мог пошевелить ни одним деревом в этом селении. Они въехали на главную улицу.
Черные дыры окон продмага, заколоченные ставни.
Повалившиеся заборы. И завывание ветра в щелях пустых домов.
- Поехали, что ли отсюда?
- Да, надо развернуться.
Уазик выскочил на перекресток улиц и при развороте подавая назад свалил единственный уцелевший забор. Игорь с водителем обернулись и удивленно застыли, глядя на желтое пятно света, пробившееся сквозь ветви запущенного сада.
