«А камень? Сохранился ли камень?» – с волнением подумала она, ощупывая шею. Камень, к счастью, оказался на месте, и Маша с облегчением перевела дух. То, что любимое украшение никуда не пропало, ее успокоило. Ей сразу же стало легче. Под рукой обнаружилось еще что-то. Потянув за шнурок, девушка вытянула нечто вроде маленького ящичка с изображением креста, сделанного из непокрытой лаком древесины, уже изрядно грязной. Брезгливо поморщившись, Маша стащила с себя эту гадость под полным самого неподдельного ужаса взглядом послушницы. Та смотрела так, словно Маша сейчас прямо у нее на глазах превращалась, по меньшей мере, во Фредди Крюгера.
«Ну точно сумасшедшая», – решила Маша, сунув под подушку найденное оригинальное украшение. Однако налаживать контакт как-то было нужно. Девушка вдохнула, выдохнула и снова обратилась к послушнице.
– Моя мама здесь? Ты можешь ее позвать? – медленно, чтобы бедняжка смогла понять смысл задаваемых ей вопросов, проговорила Маша.
– Мама?.. – повторила послушница – ну совсем тю-тю! – Нет… Ваш батюшка сейчас на охоте, а матушка… Матушка… – Она замолчала.
– На какой охоте? – осторожно переспросила Маша.
– Они изволят охотится на кабана, – тут же ответила послушница.
О, Маша прекрасно представила себе эту картину: ее отец, невысокий и щуплый менеджер торговой фирмы, несется по лесу за огромным кабаном, сжимая в одной руке мобильный телефон, а в другой – ноутбук, собираясь запустить его в голову клыкастому чудовищу.
«Все страньше и страньше», – подумала она цитатой из «Алисы в Стране Чудес».
– А мама? Что мама? Она тоже на охоте? – уточнила Маша ласково, уже не сомневаясь, что имеет дело не только с умственно отсталой, но и с сумасшедшей.
– Но как же, госпожа! – Послушница нелепо взмахнула руками, словно собираясь взлететь. – Ваша матушка умерла.
Маша почувствовала боль – будто ее изо всех сил ткнули в грудь и из легких вдруг исчез весь воздух. Она судорожно вздохнула. Голова кружилась, отказываясь хоть как-то воспринимать происходящий абсурд. Наверняка это просто ночной кошмар, отражение ее самых сильных страхов. Надо взять себя в руки. Сейчас все непременно разъяснится.
– К-когда она… – выдавила из себя девушка и замолчала, не в силах произнести страшное слово.
– Так вы ничего не помните, госпожа! – воскликнула умалишенная почти радостно. – Ваша матушка преставилась, когда вам было два дня отроду!
Боль отступила. Ну, слава богу, все в порядке. Это она сама дура, что вздумала расспрашивать больную на всю голову сиделку.
