Мне показалось, что бенгалец чем-то другим был симпатичен Альберту Андреевичу, и я спросил его об этом.
— Да... Мне он нравился тем, что отлично швартуется. От «Атласа» уходили сплошные швартовые тросы и якорные цепи, и ему надо было всякий раз как-то вписаться к моему борту. И он делал это блестяще.
А однажды пришел к нам на судно лоцман — его звали Мабуб — и принес модель «Сонартари» как раз в тот момент, когда мы закончили обследование и начали подготовительные работы для подъёма. Его никто не просил об этом. Просто, когда наш инженер Груздьев торопил хозяев порта с чертежами затонувшего «Сонартари», лоцман присутствовал при этом. И, желая как-то помочь, выстругал из брусочка дерева модель, восстановив по памяти все судно с надстройками — вероятно, не раз проводил «Сонартари» в порт. Но принес он модель в то время, когда я спал. Будить меня не стал и передал ее Груздьеву. Встретились мы с лоцманом Мабубом через год. Правда, один раз он проходил на лоцманском катере мимо «Атласа» и крикнул по-русски: «Здравствуйте!»
— Почему же он не разбудил вас?
— Потому что он моряк, — ответил капитан и задумался, словно припоминая: — Лет около сорока, смуглый, короткая, с проседью стрижка, усы и борода тоже коротко подстрижены. Когда через год мы познакомились ближе, я не раз отмечал, что он бодр и крепок, и только когда спросишь о семье — глаза становятся грустными. Семья лоцмана осталась в Карачи, в Западном Пакистане. И еще он сожалел о том, что раньше не изучал русского языка и не вникал в дела судоподъема...
Отношения в чужой стране выстраиваются по-разному.
Смотрят со стороны, как работают гости, или гости наблюдают, как трудятся хозяева. Лоцман видел советских моряков и их работу и без лишних слов помог, выстругав модель.
Обычно весь подводный процесс работы разыгрывается и обговаривается на палубе. На модели уточняли, как завести тот или иной конец, ставить понтоны, как отдраить или задраить горловину. Это похоже на репетицию. Для того чтобы выполнить одночасовую работу под водой, на палубе «проигрывали» 35 часов. Позже, когда «Атлас» получил задание поднять затонувший танкер «Махтаб Джавед-2», капитан Знотин вырезал макет судна из пенопласта, и снова начались «репетиции». Прежде чем поднять «Джавед», его надо было сначала повернуть кверху днищем, срезав предварительно мачты, надстройки, шлюпбалки. Чтобы наглядно на палубе «Атласа» проделать все эти операции, надстройки, мачты, в общем, все, что нужно было срезать под водой, он клеил на макете резиновым клеем, чтобы легко было их отрывать.
