Кроме того, все эти годы Мэй продолжала копить деньги. Она надеялась, что со временем с их помощью ей и Тао удастся обрести самостоятельность и свободу.
Иногда в день получки тетка встречала племянницу на пороге и сразу отбирала деньги, но чаще девушке везло, и она успевала пробраться к тайнику. Хотя Лин-Лин утверждала, что теперь Мэй может занять достойное место на рынке невест, она не верила. Возраст, подходящий для заключения удачного брака, миновал, как когда-то было упущено время для бинтования ног.
Гораздо более привлекательной казалась идея поселиться отдельно вместе с Тао и Лин-Лин, однако кухарка наотрез отказалась покидать дом Ши.
— Я работаю здесь много лет и не хочу ничего менять в своей жизни.
— Почему ты не вышла замуж? — однажды спросила Мэй.
— По той же причине: из-за приданого. У моих родителей было много детей, мне рано пришлось идти работать. Я не думала о замужестве.
— Не лги. У всех твоих сестер есть семьи. К тебе не сватались?
Лин-Лин отвела глаза.
— Сватались. Но… кому нужен испорченный товар! Да и я зареклась иметь дело с мужчинами.
В голову Мэй закралась догадка.
— Несчастная любовь?
— Нет. Все было гораздо страшнее. Это случилось, когда наша семья перебиралась из деревни в город. Родители и куча детей, я — самая старшая. У нас не было даже осла: отец сам впрягся в повозку с двумя колесами. За спиной у матери было привязано два младенца, и я тоже несла на руках одну из младших сестер. Всадники появились словно ниоткуда — бешеная орда мчалась со всех сторон с громкими криками: казалось, кто скорее дорвется до нас, тому больше достанется. Но мы-то знали, что у нас ничего нет, и им будет нечем поживиться! Вернее, так думала я. Сестренка от страха припала лицом к моему плечу, и я крепко прижала ее к себе. Я удивилась, когда один из всадников стал отрывать ее от меня: зачем ему маленький ребенок? А после я поняла, что ему была нужна не малышка, а я. Я вырвалась из его рук и побежала к лесу, но он догнал меня и бросил на землю. До сих пор помню, как он стоял надо мной, — у него был темный, жадный, безжалостный взгляд чужого, страшного человека. О том, что было потом, говорить не буду. Очнувшись, я услышала дикий вой, вой моего отца, и пронзительный детский плач. Отца они избили, мать изнасиловали, как и меня. Она умерла, а я выжила. Мы кое-как добрались до Кантона. Мне пришлось заменить мать своим братьям и сестрам. Когда отец снова женился, я пошла в услужение. Пока не научилась хорошо готовить, а еще показывать хозяевам зубы, навидалась всякого. Замуж не пошла: муж бы стал задавать вопросы, а мне не хотелось вновь вспоминать то, что было. К тому же опять пришлось бы возиться с кучей детей, да еще выполнять прихоти чужого мужчины — от одной мысли об этом меня бросало в дрожь.
