— Вот как? Быть может, ты захочешь жениться на ней, а меня выставишь на улицу? Наш отец говорил: «Когда мужчина берет женщину в свой дом, для нее нет обратной дороги». Разве есть оправдание тому, что она натворила! После такого я бы предпочла умереть, а она, как ни в чем ни бывало, явилась к нам и просит о помощи! Думает, мы посадим и ее, и девчонок себе на шею!
Ши торжествовала. Ей было радостно видеть, что жизнь согнула ее сестру так же, как сгибала других людей.
Когда полная отчаяния Ин-эр вернулась в комнату, Мэй затаилась в постели и сделала вид, что спит. Она слышала тихое размеренное шуршание — мать разматывала шелковые ленты, которыми были обернуты ее ноги. Под этот звук Мэй и заснула, а разбудил ее пронзительный визг, доносившийся со двора…
Матери рядом не было. Возле ложа аккуратно стояли две крохотные туфельки, в которые Мэй смогла бы просунуть разве что ладони.
Когда Мэй сбежала вниз, Ин-эр уже сняли с дерева, на котором она повесилась, сделав петлю из тех самых шелковых лент. Ее волосы разметались по траве, белые руки были раскинуты в стороны, а глаза смотрели в никуда. Отныне Ин-эр пребывала в мире, где жизнь и смерть равны друг другу в своей бесконечности и совершенстве.
Тао проснулась и звала мать. Тетка пыталась что-то соврать, а Мэй словно окаменела. Она пришла в себя, когда Ши принялась рыться в вещах матери, как стервятник копался бы в куче падали.
— Не трогайте, это не ваше! — воскликнула девочка и набросилась на тетку с кулаками.
Та отшвырнула ее.
— Прочь, лягушка!
Цзин старался образумить жену:
— Что ты делаешь? Разве у тебя мало своих нарядов? Прежде надо подумать о похоронах!
Ши обернула к нему искаженное злобой лицо.
— Такой одежды ты мне никогда не дарил! О похоронах? Это обойдется нам в круглую сумму! А что делать с девчонками? Ты не подумал о том, что Ин-эр сделала это нарочно, чтобы оставить на нас своих детей!
Цзин пожал плечами.
— Мы не можем их выгнать.
С того дня все заботы о Тао легли на плечи Мэй. Вдобавок ее заставили помогать кухарке, которую звали Лин-Лин. Тетка велела племяннице снять нарядное платье и дала другое, старое. Мэй не знала, что сделала Ши с материнскими вещами, пока не увидела на тетке обтягивающее тело платье зеленого атласа, обшитую ярко-красной, бахромой накидку и вышитый золотом черный пояс. Различные мелочи и украшения матери тоже перекочевали в сундуки и шкатулки Ши.
В том, что случилось, тетка винила только Ин-эр:
— Поговорка гласит: «Кем родился, тем и будь». Моя же сестрица всю жизнь хотела запрыгнуть повыше, вот и допрыгалась.
