Кун проводил ее до ворот мастерской, и всю дорогу Мэй чувствовала, как сильно он страдает. Но и она страдала не меньше. Чтобы как-то отвлечься, она рассказала ему про Тао, и Кун ответил:
— А я ничего не знаю о своем единственном брате. Мать сказала, он ушел на заработки в Кантон и куда-то пропал. Подумать только, у меня столько власти и денег, но я ничем не могу ему помочь!
Прощаясь, Кун обещал прийти как можно скорее. Он выглядел растерянным и мрачным, и Мэй старалась его ободрить. Однако когда он ушел, она дала волю слезам.
Ей не хотелось его отпускать, отдавать другой. В душе Мэй пробудилась решимость, о которой она не подозревала. Она не могла лишиться самого прекрасного из миров, какой когда-либо создавали бога. Её любовь была дождем, падающим с неба, и не в ее силах было остановить этот поток.
Однако вернувшись к себе, она передумала. Мэй решила отказаться от борьбы. Дело было не в том, что волей судьбы ее соперницей стала дочь самого сына Неба. Просто ее искреннее, сильное, как сама жизнь, чувство должно было победить и так. А если этого не случится, тогда ничто не имеет смысла.
Между тем, несмотря на свою неопытность, Сугар поняла, что Киан был у другой. Она с детства знала, что никакой мужчина не довольствуется одной женщиной. И в маньчжурских и китайский семьях человека, чье состояние позволяло иметь наложниц, но он отказывался от этого, считали скупым и не заслуживающим уважения. Чем больше женщин было в семье, тем большим почетом она пользовалась.
Хотя брать наложницу до истечения года со дня брака считалось дурным тоном, ничто не мешало мужчине проводить свободное время на стороне. Однако это, как все на свете, должно было иметь свои причины: жена не умеет одеваться и причесываться, она скучна или нерадива.
Сугар тихонько поплакала, но к приходу Киана умылась, накрасилась, искусно уложила волосы, нарядилась, накрыла на стол и повеселела. Мужу ни в коем случае не нужно видеть плохого настроения жены, иначе у него появится лишний повод завести любовницу.
К сожалению, Киан не обратил внимания на то, как она выглядит, не стал есть и, сославшись на усталость, лег спать. Он не прикоснулся к жене, что послужило лишним доказательством того, что он посетил другую женщину.
Воображая грубоватую, кокетливую певичку, Сугар задавала себе вопрос, чем та может быть лучше нее. Ведь она знала грамоту, умела петь, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах, играть в шашки, могла со вкусом подобрать ткани для одежды и украшения комнаты, выбрать бумагу для свитков. Вероятно, дело было в магии телесных удовольствий, в том чувственном очаровании, какое редко достигается с помощью выучки, потому что является даром природы.
