Посол еле заметно поморщился при намеке на казнь английского короля Карла во времена Кромвеля полтора века тому назад, но вида не подал. Наоборот, сам перекрестился, глядя в изогнутую спину молящейся русской императрицы.
Он успел заметить, что этим делом женщина занималась довольно часто — толстая подушка, на которую Екатерина Алексеевна встала на колени, была уже порядком потерта.
С невозмутимостью истинного британского джентльмена посол сохранял приличествующее выражение лица.
Русская императорская чета славилась на весь мир своим ханжеством и скаредностью, и уже давненько никто этому не удивлялся. Хотя никому в голову из монархов не пришло бы превращать свой кабинет в молельню. Никому, кроме этих свихнувшихся германских супругов, что любого русского переплюнут в своей набожности.
Ханжи!
Но ни один мускул не дрогнул на лице посла — ко всякому привык за годы служения британской короне. И англичанин, как бы демонстрируя участие и хорошие манеры, с самым скорбным видом снова перекрестился, но слева направо, как учит истинная христианская вера и англиканская церковь, а не ее схизматические отклонения, вроде этого православия, как раз подходящего для московитских варваров.
Хотя если бы потребовалось для блага британской короны, то он тоже бы отбивал земные поклоны и даже — о ужас для настоящего джентльмена, привыкшего к бренди с пивом и ростбифу с кровью, — соблюдал даже их затяжные посты с этим жестоким вегетарианством.
Какие глупости!
Остров Шумагина
Солнце не могло пробить своими лучами густую туманную дымку, обычную для этих затерянных богом мест, — несмотря на полдень, на берегу царил полусумрак.
Но место было обжитым и доходным, о чем свидетельствовал сложенный из толстых бревен «государев амбар», служивший для сбора «мягкой рухляди» — шкур морских бобров и прочих животных. Этот бесценный мех служил главным средством для жизни многих поколений алеутов, а сейчас местных русских, для которых именно они да юконское золото обеспечивали жизнь немногочисленных поселений на Аляске.
На большом острове острога не имелось, да и не нужен он был здесь, в двух днях плавания от Кадьяка, на котором находился один-единственный городок — Петровская Гавань. Там проживала без малого тысяча душ русских и казаков. Имелся порт, в котором легко затерялись пара небольших военных шлюпов и два десятка кургузых, но вместительных кочей, что обеспечивали перевозками вытянутую на две тысячи верст Алеутскую гряду, заходили в устье Юкона и смело добирались до Камчатки.
