Тропа пересекала когда-то возделанный участок, где лежали огромные гниющие стволы. Между этими великанами люди вырастили и собрали урожай маниоки, потом землю оставили под паром, и тотчас всю расчистку сплошным покровом затянул подлесок: колючие кустарники, вьюнки.
— Надеюсь, у этой проклятой рептилии хватило ума скрыться в нору в таком месте, где есть хоть немного тени, — сказал я Бобу. — На этих камнях можно жарить яичницу.
Когда мы подошли к гряде, я тотчас понял, почему питон решил занять оборону здесь. Поверхность скал была иссечена множеством сообщающихся мелких пещер, отполированных водой и ветром, а так как от устья они были слегка направлены кверху, обитатели могли не опасаться, что их затопит во время дождей. Устье каждой пещерки было около восьми футов в ширину и трех в высоту — для змеи вполне достаточно. Охотникам пришла остроумная мысль спалить кругом всю траву в надежде выкурить рептилию. Змея не обратила на дым никакого внимания, зато мы теперь очутились по щиколотку в золе и летучем пепле.
Мы с Джоном легли плашмя и плечом к плечу вползли в пещеру, чтобы высмотреть питона и составить план действий. В трех-четырех футах от входа пещера сужалась, дальше мог пролезть только один человек, вплотную прижимаясь к камню. После яркого солнца здесь казалось особенно темно, и мы ничего не увидели. О том, что здесь есть змея, говорило лишь громкое, злобное шипение, звучавшее всякий раз, когда мы шевелились. Мы попросили дать нам фонарь и направили электрический луч в узкий ход.
В восьми футах от нас тоннель заканчивался круглым углублением, и в нем-то, свернувшись в кольцо, лежал питон, блестящий, словно только что покрытый лаком. Насколько мы могли судить, он был около пятнадцати футов в длину. Питон был явно не в духе. Чем дольше мы на него светили, тем громче и протяжнее он шипел, наконец шипение перешло в жуткий визг. Мы выбрались обратно на волю.
— Надо только набросить ему петлю на шею, потом потянем что есть силы и вытащим, — сказал Боб.
— Все правильно, но вот как набросить петлю? Не хотел бы я застрять в этой щели, если он задумает напасть. Там так тесно, что не развернешься, и никто тебе не поможет, если дело дойдет до потасовки.
— Что верно, то верно, — признал Боб.
— Остается одно, — продолжал я. — Огастин, пойди-ка сруби побыстрее палку с рогулькой на конце... длинную... понял?
— Понял, сэр, — сказал Огастин, взмахнул своим широким мачете и поспешил к опушке леса, до которого было ярдов триста.
