Позади были подвиги узников Александровского равелина. Позади были безмолвные очереди времен интервенции и гражданской войны. И тревожным светлым взглядом смотрела из тех очередей «Петроградская мадонна» — молодая мать с худеньким спящим ребенком на руках...
Полдень. Взволнованный огонек Марсова поля. Крошечный огонек — вечный огонь. Задуть его не способна никакая сила. Раскатывается залп сигнальной пушки, по которому люди настраивают свою память о великих событиях великого города.
...А над петропавловским шпилем — снова белая парусина облаков.
Ю. Лощиц, В. Орлов (фото), наши специальные корреспонденты
Выхожу на большое разводье...
В трудный путь уходят корабли...
С раннего лета, едва трещины в ледовой броне океана начнут превращаться в разводья, и до осени, когда на пути моряка снова вырастут грозные бастионы торосов, идут суда по Великому Северному пути.
Машинами, продовольствием, одеждой заполнены трюмы. Переговариваются в тумане хриплые гудки. Жужжат самолеты ледовой разведки. Зимовщики научных полярных станций, оленеводы, зверобои, геологи — обитатели той части советской земли, что далека и сурова, не должны чувствовать недостатка в необходимом для жизни и работы.
Арктика завоевана. Это великое достижение нескольких поколений моряков. Но каждую новую навигацию ее нужно как бы завоевывать снова.
И потому в трудный путь уходят корабли.
На одном из судов ледового флота плавал, работал в минувшую навигацию специальный корреспондент «Вокруг света» Надир Сафиев — в прошлом судостроитель, моряк. Он прошел путь от Владивостока до Певека и обратно.
Две тысячи четыреста миль от Владивостока до бухты Провидения были пройдены за двенадцать дней. Это был первый — и самый легкий — этап нашего плавания в Певек, без льдов, штормов, туманов и прочих приключений. Были новые для меня очертания берегов, волны четырех морей, тихоокеанская ночь, небо и люди — незнакомые вначале и все более знакомые с каждой пройденной вместе милей.
Судно «Капитан Готский» — совсем новое, и это его первый рейс в Арктику. В этом году капитан Готский идет в плавание не живым человеком, а кораблем. Владимир Антонович, нынешний капитан, хорошо знал Готского, не раз встречался с ним в Арктике. Оба были старые, опытные арктические капитаны, оба — одного поколения.
Когда за день до выхода в рейс Владимир Антонович пришел на судно, поговаривали, что он капитан старой школы, человек суровый, к нему трудно будет привыкнуть, что он признает только работу и не простит ни малейшей оплошности. Все двенадцать дней капитан ходил по судну, изучал его, проверял работу вахтенных. При встрече с капитаном иные робели, замыкались. В его манере молчаливо наблюдать за людьми было нечто такое, что невольно заставляло подтягиваться.
