Аврелий Виктор писал о первых месяцах правления Гая Цезаря: «… потому что он долго скрывал дикие порывы своей души под личиной стыдливости и покорности, так что с полным основанием в народе пошел слух, что никогда еще не было лучших слуг и более строгого господина, нежели он. Наконец, достигнув власти, поскольку подобные характеры обычно влияют на душевные качества, он прекрасно обращался с народом, с сенаторами, с солдатами и, когда стало известно о заговоре против него, он, как бы не веря этому, убеждал, что это не относится к нему, жизнь которого никого не тяготит и не стесняет».
Современные ученые считают, что свой характер Калигула унаследовал от своей покойной матери Агриппины, который у него выродился в психическую неуравновешенность. Через несколько месяцев после воцарения он приказал убить Гемелла даже без видимости какого-нибудь судебного разбирательства. «Но вдруг, предав сначала казни нескольких невинных людей на основании различных обвинений, он словно показал лик зверя, глотнувшего крови, и потом целое трехлетие прошло в том, что весь мир осквернялся многообразными казнями сенаторов и самых выдающихся людей», – так говорит о начале террора Калигулы Светоний Транквилл. Бабку Антонию, воспитавшую его, он вдруг невзлюбил, начал третировать и многими обидами и унижениями (а по мнению некоторых – и ядом) свел в могилу. После смерти он не воздал ей никаких почестей и из обеденного покоя любовался на ее погребальный костер. Троюродного брата и приемного сына Тиберия он неожиданно казнил в 38 году, обвинив его в том, что от него пахнет лекарством и что он принял противоядие перед тем, как явиться на его пир. Префекта преторианцев Макрона, доставившего ему власть, он принудил покончить жизнь самоубийством, а его жену и свою любовницу Эннию велел казнить. Точно так же он довел до самоубийства тестя Силана за то, что тот якобы не захотел плыть вместе с ним в бурную погоду в Пандатерию за останками его матери. Дядю Клавдия он оставил в живых лишь для потехи, считая его слабоумным.
Безумства императора начали выходить за все возможные рамки. Вот что говорит об этом Светоний: «Со всеми своими сестрами он жил в преступной связи, и на всех званых обедах они попеременно возлежали на ложе ниже его, а законная жена – выше его. Говорят, одну из них, Друзиллу, он лишил девственности еще подростком, и бабка Антония, у которой они росли, однажды застала их вместе. Потом ее выдали за Луция Кассия Лонгина, сенатора консульского звания, но Гай отнял ее у мужа, открыто держал как законную жену и даже назначил ее во время болезни наследницей своего имущества и власти. Когда в 38 году она умерла, он установил такой траур, что смертным преступлением считалось смеяться, купаться, обедать с родителями, женой или детьми. А сам он, не в силах вынести горя, внезапно ночью исчез из Рима, пересек Кампанию, достиг Сиракуз и с такою же стремительностью вернулся, с отросшими бородой и волосами. С этих пор все свои клятвы о самых важных предметах, даже в собрании перед народом и перед войсками, он произносил только именем божественной Друзиллы. Остальных двух сестер он любил не так страстно и почитал не так сильно: не раз он даже отдавал их на потеху своим любимчикам, а потом лицемерно осудил за разврат и, обвинив в намерении убить его, сослал на Понтийские острова».
