- Сашко, - услышал он голос Шевчука. Комдив манил его пальцем из окна. Из-за плеча Шевчука печально смотрел комиссар.
А уже через полчаса Сашка Соловьев скакал по проселку на лихом гнедом Стрелке. Шевчук не верил в голубиную затею и приказал Соловью любыми путями пробраться через кордоны белых в город к отцу - члену боевой рабочей дружины Петру Сергеевичу Соловьеву - и через него передать приказ для Колегова! 25 августа в 7 часов утра в момент прорыва к городу красной конницы захватить железнодорожный мост.
А еще через час по станице разнеслись тревожные звуки походной трубы. Сбор! И задымила станица пылью под копытами сотен лошадей, закипела серыми клубами. По коням!
Кавдивизия имени Коммунистического Интернационала двинулась к исходному рубежу, откуда намечено было нанести удар.
За пять часов полета турман пролетел уже половину пути - 60 верст, когда стало темнеть. Он набрал высоту, чтобы поймать еще хоть полчасика солнца, садившегося за круглый край Гнезда (гнездо - по-голубиному - Земля), но почувствовал усталость и стал круто пикировать вниз, скользя грудью и крыльями по отвесным скатам темнеющего на глазах воздуха. Там, внизу, расползался вечерний лес. Лес тянулся к голубю пятернями деревьев. Шелестел темно-зеленой листвой, угрожал куриными лапами ветвей.
Пикируя к чаще, турман внезапно ощутил на себе чей-то жадный, горячий взгляд. Он не успел понять, чей, и, сложив крылья, с отчаянно бьющимся сердечком полетел вниз, нырнул в сердцевину куста, вцепился в сучок. Обмер.
Но его никто не настиг, не схватил.
Только сейчас Витька понял, как устала его тяжелая правая лапка с привязанной гильзой. Во время полета ее приходилось то и дело поджимать, а она вновь отвисала, волочась по воздуху. Да еще против ветра.
Лес между тем набухал ночной темнотой. Мрак густым приливом затопил поляны до самых верхушек деревьев.
Голубь тихо вылетел из куста и опустился к лужице болотной воды, на которую упал свет встающей над лесом луны. Турман глубоко, по самые глаза, опустил клюв в воду и начал пить.
Ци-хррр! Ци-хррр!.. - разнеслось над болотом.
Болото на миг очнулось от дремоты, забулькало, дернулось всей тушей и расквакалось лягушиными глотками.
Витька насторожился.
Кьяуу! Кьяуу! - нагло и громко пронеслось над верхушками.
И стало враз тихо. Замолкли на миг тысячи крохотных глоток, защелкнулись пасти. Перестали скрести коготочки.
Луна осветила голое дерево, и Витька увидел темный вход дупла.
