Они направлялись в замок Хок. Еще неделю тому назад Гизела горько посмеялась бы, услышав от кого-нибудь, что ей выпадет случай путешествовать таким образом – разодетой в чудесные наряды и меха, с бриллиантовыми серьгами в ушах, в сопровождении фрейлины, с лакеем на козлах кареты, в которой ехали Фанни Анжерер, парикмахер императрицы, и ее камеристка Мария.
И все же это была правда, правда! И она – участница приключения, столь невероятного даже для нее самой, что она с трудом представляла, чтобы кто-нибудь мог ей поверить.
Она снова испытала изумление, граничащее с оцепенением, вспомнив, как императрица принялась объяснять ей свой замысел.
– Это была идея принца, – хохотнув, произнесла она. – Сегодня, возвратившись с охоты, я получила письмо, прочитала его и говорю принцу: «Значит, два дня охоты будут потеряны; возможно, три, если мне придется остаться до понедельника». Тут он предложил: «Пошлите своего двойника, мадам». Я сначала посмеялась над таким предложением, а потом вдруг поняла, что это выход.
– Но никто ни на секунду не поверит, что я – это вы, – сказала Гизела.
– А почему бы и нет? – спросила императрица. – Лорд Куэнби никогда меня не видел. Он стар, зрение уже подводит, и, как мне кажется, он совершенно глухой. Это не будет увеселительной прогулкой, моя дорогая, можешь быть уверена. Он ясно дал понять, что других гостей не ожидается. Он хочет поговорить со мной, как написано в письме, но мне кажется, это будет односторонний разговор.
– А кто такой лорд Куэнби, мадам? И почему вы обязаны ехать к нему, и даже на несколько дней? – недоумевала Гизела.
– Он был другом моего свекра, покойного императора, – пояснила императрица. – И он все время переписывался с моим мужем. Они обменивались длинными посланиями – скучнейшими эпистолами, уверяю тебя, я читала некоторые из них. А когда я сказала, что хочу поехать в Англию поохотиться, император настоял на том, чтобы я навестила его старинного друга. Естественно, я пообещала выполнить его просьбу. Я еще не знала тогда, что этот визит совпадет по времени с появлением капитана Миддлтона, который приедет специально, чтобы сопровождать меня на охоте; я не знала, что наступит отличная погода для охоты и что мне придется пожертвовать тремя драгоценными днями ради того, чтобы выслушивать воспоминания восьмидесятилетнего старца.
Императрица неожиданно протянула Гизеле руку.
– Я знаю, что могу показаться эгоисткой, – сказала она. – Но не думай обо мне плохо. В моей жизни так мало удовольствий. Если бы ты только знала, что значит вырваться на волю, оказаться свободной и ничем не связанной, в окружении своих друзей, иметь возможность ездить верхом сколько тебе заблагорассудится. А у меня и без того осталось так мало дней, так мало! В Вене я обязана быть к пятому апреля. Ну как можно потерять хотя бы один из таких дорогих дней?
