- Вставайте скорее, Андрей Иваныч, надо хоть до деревни дойти.
Огонь погас. "Бекетчики" спали в шалаше. Проезжие уехали. Было поздно, и надвигалась гроза. Андрей Иванович проснулся, протер глаза и, в свою очередь, стал будить какого-то мужика, лежащего у шалаша. Должно быть, он подошел к нам, когда мы уже спали.
Мужичок заворчал что-то и поднялся.
- Вставай, дядя, а то промокнешь... Э, да, кажись, знакомый. Видал я тебя где-то...
Мужичок как-то сморгнул и сконфуженно ответил:
- Да ведь уж нигде, как в Сивухе.
- То-то в Сивухе!.. А позвольте мне, почтенный, узнать, вы за что меня колотили, какая может быть причина?
- Господи! - удивился я. - Андрей Иванович, неужели опять?..
- Засаду сделали. Емелька, подлец, научил. Да еще вот этот почтенный ввязался.
- Да ведь мы, - конфузливо оправдывался мужик, - мы нешто от себя? За людьми... Как люди, так и мы... Сказывают: больно уж ты, милый, озорник большой...
- А ты видел, как я озорничал? - спросил Андрей Иванович с выражением сдержанной злобы в голосе.
- Не видал, милый, не совру... Потому выпитчи был.
- Посмотрите вы на этот народ: сами нажрутся, а потом других колотят... На-цы-я, нечего сказать! - неожиданно для меня прибавил Андрей Иванович с патриотическою горечью.
- Да ведь мы что? Мы действительно выпитчи, - смиренно говорил мужик, у праздника были, у сродников. Ну, и... выпитчи, это верно... Так в этом беды нету, потому что мы сами себя ведем смирно... спим. А ты, сказывают, на ночлеге никому спокою не дал... Мы, конечно, что, а бабы жаловались: так, слышь, всю ночь шаром и катается, все одно еж по избе...
- Тьфу! - сплюнул Андрей Иванович и, не говоря более ни слова, быстро надел котомку и пошел по дороге.
Я догнал его, и мы пошли молча. Андрей Иванович, видимо, злился и унывал. Нежданно приобретенная слава, которая могла достигнуть до ушей Матрены Степановны, беспокоила его всего более. Результаты сивухинского боя, о котором он не распространялся, тоже, вероятно, присоединили немало горечи к его настроению. Наконец, туча покрыла большую половину неба и грозила ливнем, а до деревни было еще далеко.
- Ник-когда не пойду больше! - злобно сказал Андрей Иванович. - И не зовите! Грех один с этим народом. - И потом он меланхолически прибавил: - А перед хорошим человеком я вполне оказался обманщиком.
- Это вы о ком? - спросил я.
- О ком? - известно, об Иване Спиридоновиче, об давальце. Ведь сапогам-то срок сегодня, в аккурат... Чай, дожидается.
