Наконец спустились в то место, где летом пришлось поворачивать и искать, как переправиться через реку. Тогда они долго шли вдоль потока, пока не нашли все-таки перекат, где вода, весело булькая, разбегалась между камнями. (Вымокли, правда, в брызгах насквозь, а папа вообще поскользнулся и угодил в воду по пояс, но это было просто ужас как здорово и интересно!)
А сейчас! Сейчас Бина даже не знала, что думать. Речки — быстрой, холодной, чуть мутноватой (какой должна быть вода, стаявшая с ледников) — речки не было! Теперь здесь стелился ровный пушистый ковер: голубые искорки-золотинки по снегу, тонкие травинки-палочки по берегам, птичьи лапки-следы на корочке наста. И обжигающе свежий, какой-то хрустящий холодный карамельный запах — не надышаться.
— Ой, мамочка! Ой, папочка! — Бина прижала к груди кулачки с лыжными палками. — А где речка?! Куда дели речку? Тут летом речка была!
— Никуда, никуда, — успокоил папа с улыбкой. — Я же говорю, речка замерзла. Там внизу она течет себе и течет, как летом.
— И ей там тепло и уютно!
Они перешли замерзшую речку, побежали дальше и очутились наконец у пригорка, куда собирались попасть. Сняв лыжи, устроились у валуна, который с одной стороны скрылся под снегом, а с другой, с солнечной, оброс зеленовато-оранжевым мхом. Бина сняла рукавички и потрогала тепловатый шершавый бок.
— Это же наш самый камень! Какой он тут мягонький! А давайте тут будем обедать! Тут так уютно и все так здорово видно!
Они уселись, прислонившись спиной к уютному камню, и принялись за обед. Бина отхлебывала из кружечки ароматный чай с травами и жевала бутерброд с сыром, вкусный здесь просто ужасно — когда вокруг все так снежно и холодно, так сверкающе и искристо, так льдисто и бесконечно.
Солнце уже покатилось к закату. Ветер утих. Впереди, далеко-далеко, между Гор распластались слоистые дымки — вечереющие лучи отражались там и рассеивались под сонными пиками. Было по-прежнему тихо, даже зайчики затаились на кончиках веток и уже, наверное, устроились на ночь.
Когда пообедали, папа собрался наверх, на вершину пригорка, чтобы сделать оттуда фотографию зимней долины (фотографию он задумал давно, еще летом, она нужна ему для работы). Они обнялись на прощанье, и папа стал подниматься по склону. Бина с мамой долго смотрели, как он осторожно пробирается между пушистыми белыми камнями, пока в глазах не поплыли жемчужно-сиреневые круги.
— Мамочка, а ведь папа там еще долго будет! — Бина зажмурилась и отвела взгляд от ослепительной яркости. — Можно еще и погулять успеть. Можно я немножко тут погуляю?
