- Да. Но я привык исследовать разные основания и принимать только те, которые, после исследования, оказывались разумными... Итак, пришел день, в который я сказал себе: Сократ, вот ты поклоняешься олимпийцам. За что же именно ты им поклоняешься?
Елпидий засмеялся.
- Вот это так! Право, вы, философы, не находите порой ответов на самые простые вопросы. А вот я, простой кожевник, никогда в жизни не занимавшийся софистикой... и, однако, я знаю, почему следует почитать олимпийцев.
- Скажи же, друг, поскорее, пусть и я узнаю от тебя - почему?
- Почему? Ха-ха-ха! Но ведь это так просто, мудрый Сократ.
- Чем проще, тем лучше. Но только не скрывай от меня твоего знания. Итак, почему следует чтить богов?
- Почему?.. Да ведь все делают это...
- Друг! ты знаешь хорошо, что не все. Не вернее ли сказать: многие?
- Ну, пусть многие...
- Но скажи мне, не большее ли количество людей делают зло, чем добро?
- Думаю, что это правда: зло встречается чаще.
- Итак, надлежит делать зло, а не добро, следуя за большинством?
- Что ты говоришь?
- Не я, ты сам говоришь это, я же думаю, что множество преклоняющихся перед олимпийцами не есть еще основание, и нам нужно поискать другого, более разумного. Быть может, ты находишь их заслуживающими уважения?
- Это вот верно.
- Хорошо. Но тогда новый вопрос: за что же именно ты уважаешь их?
- За их величие, это ясно.
- Пожалуй... И я, может быть, скоро соглашусь с тобой. Мне остается только узнать от тебя, в чем состоит величие... Ты затрудняешься? Поищем же ответа вместе. Гомер говорит, что буйный Арей, ниспровергнутый камнем Паллады-Афины, покрыл своим телом семь десятин.
- Вот видишь, какое огромное пространство!
- Итак, в этом величие?.. Но, друг, вот опять недоумение. Не помнишь ли атлета Диофанта? Он выделялся целою головой из толпы, а Перикл был не выше тебя. Кого, однако, мы называем великим, Перикла или Диофанта?
- Я вижу, что величие действительно не в громадности.
- Да, величие-не громадность, это правда. Я рад, что мы кое в чем уже с тобой согласились. Быть может, оно в добродетели?
- Конечно!
- Я опять думаю то же. Теперь скажи, кто же перед кем должен преклониться: меньший ли перед большим или, наоборот, более великий в добродетели должен преклониться перед порочным?
- Ответ ясен.
- Думаю. Теперь пойдем дальше: скажи мне по совести, убивал ли ты стрелами чужих детей?
- Конечно, никогда! Неужели ты думаешь обо мне так дурно? Я не разбойник.
