- Понедельник.
- А тогда, помнишь, как раз суббота была.
- Мало ли их было суббот...
- Тогда, год назад, в судный день.
- А, вот вы что вспомнили! Да, тогда была суббота.
- А теперь, когда у них судный день придется?
- Вот я и сам не скажу, когда он придется. Жида поблизости нет, так и не знаю.
- А небо, гляди, какое чистое, как раз такое, как и в тот день..
И мельник со страхом посмотрел на окно жидовской хаты, не увидит ли опять, как жиденята мотают головами и жужжат, и молятся о своем батьке.
Э, нет! То все уже прошло. От Янкеля не осталось, должно быть, и косточек, сироты пошли по дальнему свету, а в хате темно, как в могиле... И на душе у мельника так же темно, как в этой пустой жидовской хате. "Вот, не выручил я жида, осирочил жиденят,- подумал он про себя.- А теперь что-то такое затеваю со вдовиной дочкой..."
- Эй, хорошо ли оно у нас будет? - спросил он Харька.
- Чем плохо? Оно, правда, есть и такие люди, что меду не едят. Может, вы из таких...
- Не из таких я, а все-таки... Ну, прощай!
- Прощайте и вы.
Мельник пошел с пригорка, а Харько опять посвистал ему вслед. Посвистал хоть и не так обидно, как тот раз, а все-таки мельника задело за живое.
- А ты что свищешь, вражий сын? - сказал он, обернувшись.
- Вот уж и посвистать нельзя стало человеку! - обиделся Харько.- Я у капитана в денщиках жил, и то свистал, а у вас нельзя.
"Правда,-подумал мельник,-отчего бы ему и не свистать. А только зачем это все так делается, как в тот вечер?.."
Он пошел с пригорка, а Харько все-таки посвистал еще, хоть и тише... Пошел мельник мимо вишневых садов. глядь - опять будто две больших птицы порхнули в траве, и опять в тени белеет высокая смушковая шапка да девичья шитая сорочка, и кто-то чмокает так, что в кустах отдается... Тьфу ты пропасть! Не стал уж тут мельник и усовещивать проклятого парня,- боялся, что тот ему ответит как раз по-прошлогоднему... И подошел наш Филипп тихими шагами к вдовиному перелазу.
Вот и хатка горит под месяцем, и оконце жмурится, и высокий тополь купается себе в месячном свете... Мельник постоял у перелаза, почесался под шапкой и опять занес ногу через тын.
- Стук-стук!
"Ох, и будет опять буча, как тот раз, а то и похуже,- подумал про себя мельник.- Проклятый Харько своими проклятыми словами так мне все хорошо расписал... А теперь, как станешь вспоминать, оно и не того... и не выходит в тех словах настоящего толку. Ну, что будет, то и будет!" - и он брякнул опять.
