Сезон 1986 года принес не только уникальные археологические находки у мыса Улу-Бурун, сюрпризы ожидали исследователей и в лабораториях. Большинство из почти сотни ханаанских амфор, поднятых со дна моря, были наполнены какой-то желтой смолой. Анализ, проведенный Джоном С. Милсом из Национальной галереи в Лондоне, показал, что речь идет о смоле фисташки серпентинной, дерева, распространенного на самом востоке Средиземноморья. Смола его использовалась египтянами в погребальных обрядах, хотя для каких целей — пока выяснить не удавалось. Также трудно было понять, почему эта смола, очень редко упоминавшаяся в документах бронзового века, оказалась вторым по объему после меди грузом на корабле.
Микенское слово «ки-та-но» еще раньше было истолковано испанским исследователем Хосе Л. Меленой как «фисташковое дерево». Специалистов поражали огромные количества «ки-та-но», упоминавшиеся в инвентарных табличках, найденных при раскопках в Кноссе на Крите. Только на одной из них речь шла о более чем 10 тысячах литров этого вещества. Было мнение, что слово «ки-та-но» обозначает орехи фисташкового дерева, однако существенного количества их ни разу не обнаружили при раскопках памятников бронзового века.
Через несколько недель пришло известие от Синтии Шелмердин, специалиста по микенскому варианту греческого языка из Техасского университета в Остине, которая сообщала, что слово «ки-та-но» связано с символом, указывающим на ароматическое вещество или специю. Принимая во внимание полное отсутствие на корабле фисташковых орехов, можно было предположить, что в кносских табличках речь шла именно о смоле. Если тысячелетия назад она, как и сегодня, использовалась для изготовления ароматических веществ, значит, на корабле находился исключительно ценный груз.
Еще в сезон 1985 года при раскопках были найдены несколько темных бревен длиной до одного метра. Возникло предположение, что это эбеновое дерево, которое поступало в качестве дани из южных стран, например, из Нубии. Результаты анализа древесины, проведенного на следующий год в Центре исследования структуры дерева (в Мадисоне, штат Висконсин), поначалу разочаровали археологов: «эбеновое дерево» оказалось африканским черным деревом. Однако, работая в библиотеке, Джордж Басе выяснил, что словом «хъбни» египтяне обозначали именно черное дерево, а не то, что в наши дни называют эбеновым. Итак, связь с Египтом все же сохранялась!
