К несчастью, бабочки были не единственными насекомыми, обитавшими в Иреву-Куа. Нас буквально изводили целые орды кровососущей нечисти, действовавшей по четко отработанной системе.
С самого раннего утра за дело принимались комары. Их было несколько видов, причем особенным садизмом отличались крупные, с хорошо различимой белой головой. Мы обычно завтракали у костра, в надежде, что едкий дым будет держать их на расстоянии, но некоторые из этих тварей шли на все, лишь бы испить нашей крови. Когда солнце поднималось над лесом и накаляло красную землю на нашей поляне так, что она превращалась в пыль, комары оставляли дом и удалялись к реке, в тень деревьев. Если мы по неосторожности забредали туда, они набрасывались на нас с такой же яростью, как и утром.
Затем наступал черед мбарагуи, крупных синих мух, укус которых можно сравнить с уколом иглы, оставляющим на коже капельку крови. Эти тоже трудились на совесть. Они безжалостно мучили нас все жаркое время дня и кончали работу с приближением сумерек, когда некоторая часть комариного войска могла возобновить свои действия. Главными же исполнителями вечерней программы были польверины. От этих крошечных, не больше пылинки, черных мушек мы страдали сильнее всего. Они атаковывали нас несметными полчищами, и хотя одним ударом можно было уничтожить с полсотни кровопийц, это не приносило ни малейшего облегчения: густое черное облако над головой не редело. Они без всяких затруднений проникали сквозь противомоскитную сетку, и остановить их могла бы только простыня. Из одной мы попытались соорудить что-то вроде палатки, но в ней было так жарко и душно, что от этой затеи пришлось отказаться. Оставалось одно — штукатурить себя цитронеллой и другими патентованными средствами от насекомых. Некоторые из этих снадобий обладали отвратительным запахом, от других горела кожа и мучительно жгло глаза и губы. Но польверины, казалось, считали эти мази пикантной приправой к своему обычному блюду и каждую ночь пировали на наших телах. На рассвете их смена кончалась и на дежурство снова заступали комары.
В первые же дни ко всем нашим тревогам прибавилась еще одна — и очень серьезная. По нашим расчетам, Кейо должен был подойти к хижине примерно через сутки после нас, но пошли уже третьи, а он не появлялся. Мы доели все свои припасы и вынуждены были обратиться за помощью к Неньито, хотя и так уже были у него в долгу за приют. Помимо проблемы с пищей, у нас было плохо и с горючим, но тут уж Неньито ничем не мог нам помочь. Ситуация сложилась не из приятных. Если катер Кейо из-за поломки встал временно где-нибудь на реке, у нас еще хватило бы бензина, чтобы добраться до него. Но если с ним случилось что-то серьезное и Кейо решил сплавляться до Жежуи, тогда нам до него на моторе не дойти и остается только пуститься самосплавом в долгую и голодную погоню.
