— Сиртя — человек маленький,— подтвердил его мысли Сэрхасава.— Зато шаман большой.
— И Пуйме?
— И Пуйме. Большой шаман. Выдутана. Хорошо камлает. Всех тадебцё знает... Идерв знает, Яв-Мал знает, Я-Небя (Дух воды; дух верховий реки; Мать-земля — покровительница женщин (ненец).)...— Мысленный голос старика ослаб, перешел в невнятный шепот.
— Дедушка устал,— сказала Пуйме.— Иди поешь. Пусть он пока отдохнет.
Деревянной поварешкой на длинной изогнутой ручке Пуйме выловила из котла гусиное мясо, одну миску — солдатскую, алюминиевую,— наполнила почти до краев, поставила перед Романом. В другую, эмалированную, поменьше, положила лишь несколько кусочков. Заправила бульон двумя пригоршнями муки, передвинула котелок к краю огня, на его место повесила большой медный чайник с узким и изогнутым, как журавлиная шея, носиком. И только после этого села на шкуры напротив Романа, протянув ему тяжелую серебряную ложку с двуглавым орлом и вензелями на черенке.
После целых суток поста соблюсти северный этикет — за едой держать язык за зубами — Роману не стоило особого труда. Гусятину он проглотил с волчьим аппетитом, на жирной пахучей похлебке сбавил темп и перевел дух только за черным и горьким, как хина, чаем.
— Ты собираешься здесь остаться? — спросил он.
— Да,— кивнула Пуйме.— Буду жить в сиртя-мя, как жил дедушка.
— Но ты же молодая, красивая. Неужели ты веришь, что такое отшельничество кому-то нужно?
— Долг сиртя — лечить людей, молиться и охранять Священное Ухо.
— Это я уже слышал,— поморщился доктор.— Ну, хорошо. Допустим, все это очень важно. Но где твои ученики? У Сэрхасавы была ты. А у тебя? Кому ты передашь свои обязанности? Ведь сиртя больше нет.
— Кровь народа сиртя смешалась с кровью ненцев. У ненцев иногда родятся совсем маленькие белолицые дети. Их показывают выдутана. Из них шаман отбирает настоящих сиртя и много лет учит. Так было и со мной...
— Пуйме, сейчас другое время! Шаманов больше нет. Ненцы лечатся у врачей в больницах... Часто к тебе сюда приходят?
— Редко,— грустно согласилась Пуйме.
— Ну вот. И даже если у кого и родится ребенок-сиртя, сегодняшние ненцы не отдадут его тебе.
— Может, и не отдадут,— вздохнула Пуйме.— Может, я сама рожу.— Девушка сказала это просто, как нечто само собой разумеющееся.— А если среди моих детей не родится ни один сиртя... Что ж, значит, таково желание Нума.
Пуйме отставила кружку с чаем, наклонила голову, прислушиваясь.
