После обнаружения «Якуцка» и его водолазного осмотра, возможно, встанет вопрос о его подъеме. Это можно сделать с помощью мощного крана современного судна. Конечно, прежде чем поднимать это историческое судно, надо подумать о его дальнейшей судьбе. Быть может, следует установить его под стеклянное покрытие в городе Якутске, чье имя носил этот прославленный корабль.
В. Троицкий, кандидат географических наук
Извивающаяся серая полоса четко делит город на две неодинаковые части. Сверху видны европейского типа дома в окружении зелени, а на другом берегу грудятся маленькие хибарки, хаотически сбившиеся за высохшим руслом реки. Магала и Казира — две составляющие Дыре-Дауа, главного торгово-промышленного центра Юго-Восточного района Эфиопии. Вот он прямо под нами — заполнил широкую впадину на стыке южной части равнины Данакиль с восточными отрогами Эфиопского нагорья.
На следующее утро я уже стоял у длинного моста, соединяющего две части города, перекинутого над безжизненным руслом реки. По дну бродили хищные птицы, выискивая поживу в мусорных кучах. Засушливые годы доконали реку. Старик из соседнего дома посетовал, что, наверное, пересох и источник, дававший начало реки. Мало кто помнил и название ее — Детачу.
А вот как встретила она в начале века русского поэта Николая Гумилева (О путешествии в Абиссинию Н. С. Гумилева см. «Вокруг света», № 2/88.).
«Днем прошел ливень, настолько сильный, что ветром снесло крышу с одного греческого отеля, правда, не особенно прочной постройки. Реку нельзя было узнать, она клокотала, как мельничный омут. Громадные валы совершенно черной воды и даже не воды, а земли и песка, поднятого со дна, летели, перекатываясь друг через друга, и, ударяясь о выступ берега, шли назад, поднимались столбом и ревели. В тот тихий матовый вечер это было зрелище страшное, но прекрасное».
Возникнув как станция на полпути между Джибути и Аддис-Абебой, этот самый жаркий город Эфиопии — сейчас третий по величине в стране — начинался с двух европейских привокзальных улочек. Город у железной дороги постепенно рос, появились мастерские, лавки, отели, кафе, а дома стали окружать сады с цветниками.
«Французы — господа положения,— отметил в дневнике Николай Гумилев,— их уважают, но не любят за постоянно проявляемое ими высокомерие к цветным».
Эти «цветные», амхара и галла (оромо) ютились в туземной части города за рекой: нагромождение хижин, загородок для скота и редких лавок. Деревни подступали к новому городу, а затем, со временем, сливались с ним.
