И вот этот день настал.
Собаки, полные нерастраченных сил, побежали очень резво, несмотря на внушительный груз, лежащий на нартах, так что мы едва поспевали за ними на своих «Россиньолях», а порой нам приходилось просто скользить за ними, держась одной рукой за нарты. Однако, когда мы добрались до подъема с рыхлым глубоким снегом, ситуация изменилась, и теперь уже нам приходилось, подталкивая нарты, помогать нашим друзьям, которые, вывалив длинные языки, проваливаясь по брюхо в снег, лезли вон из кожи и из синих ярких постромок, очевидно, недоумевая, почему же стал таким тяжелым груз. Толкать нарты, стоя на лыжах, оказалось делом достаточно трудным, лыжи скользят и все время путаются. Намучились мы в первый день изрядно. Все наши мучения и быстротечные моменты триумфального скольжения под горку были отсняты на кино- и фотопленку. Несмотря на блестяще проведенную рекогносцировку накануне, мы все-таки не избежали встречи с трещиной, она приоткрыла свой голубой глаз в непосредственной близости от полозьев упряжки Джефа. Джеф предупреждающе поднял вверх лыжные палки, и мы с Кеидзо на цыпочках обошли ее стороной. Около полудня остановились и стали поджидать наших киношников, которые на расстоянии выглядели совсем крошечными черными точками на белой, искрящейся под солнцем поверхности ледника. Поднявшись на купол, мы лишились того надежного прикрытия, которое нам предоставляла наша гора, и попали во власть довольно резкого холодного восточного ветра, незаметного в движении, но весьма ощутимого на стоянке. Прячась от ветра, мы развернули нарты поперек и укрылись за высокой баррикадой лежащего на них груза; подобную операцию нам приходилось проделывать во время всего нашего путешествия, когда мы останавливались на обед.
Первый день был одним из самых трудных. Мне казалось, что мы прошли очень много, но когда остановились, то увидели, что одометр, укрепленный за нартами Джефа, отсчитал всего семь миль (одна американская миля равна 1,6 км).
Эти трудности первых дней маршрута мне понятны особенно сейчас, когда все позади — подъем, рыхлый снег и нимало не способствующее быстрому продвижению вперед желание кинематографистов запечатлеть на пленку буквально каждый момент.
Вспоминаю такой эпизод: во время движения по склону у меня перевернулись нарты (надо сказать, что нансеновские нарты оказались менее устойчивыми, чем более длинные нарты конструкции Стигера, особенно при движении по застругам). Так вот, нарты перевернулись, мне одному их не поднять, зову на помощь Джефа и Кеидзо, но не тут-то было: подоспевший Лоран просит не торопиться, ему необходимо заснять момент, ждем, пока они развернут аппаратуру, и позируем, хорошо еще, что обошлось без дублей и мне не пришлось «переворачиваться» вторично. Но мы понимали заботы и нужды наших киношников и то, что они в конечном счете работают на нас, потому молчаливо терпели все их «издевательства». И так все эти две недели путешествия были сплошным кино. Даже в ситуациях, когда, казалось бы, совсем не до съемок, они, надо отдать должное их высокому профессионализму, не выпускали камеры из рук, поэтому, вероятно, их лица и руки были изъедены морозом и солнцем намного заметнее, чем у нас, «актеров».
