И вот дерущаяся толпа стала пятиться к городу, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее, по мере того, как войско дона Себастьяна уступало натиску почти вдвое меньшего отряда пиратов. С выстрелами и криками они все вместе скрылись в городе, оставив на песке несколько трупов.
Пока Блад проклинал несвоевременное вмешательство дона Себастьяна, Аранья уговаривал его броситься на выручку. И получил еще один урок:
— Сражения выигрываются не только героизмом, мой друг, а еще и расчетом. Этих негодяев на борту осталось почти вдвое больше, чем высадилось; а те благодаря «героизму» дона Себастьяна являются хозяевами положения. Если сейчас пойти на город, то другой отряд высадится, ударит нам в тыл, и мы окажемся меж двух огней. Так что, с вашего позволения, мы подождем высадки второго отряда, а когда покончим с ним, разделаемся с негодяями, занявшими город.
Ждать, однако, пришлось долго. В каждой пиратской шлюпке оставалось всего по два человека, и возвращались к кораблю они медленно. Долго тянулись посадка в шлюпки и обратный путь. Так что между высадками двух отрядов прошло почти два часа.
Второму отряду, очевидно, казалось, что спешить незачем, поскольку все говорило о том, что слабое сопротивление, оказанное Сан-Хуаном, уже сломлено.
Поэтому пираты не торопились, даже выбравшись на берег. Они лениво вылезли из шлюпок разношерстной толпой: кое-кто был в шляпах, кое-кто в шлемах, прочие с яркими повязками на голове, такую же смесь представляли и костюмы — от откровенно пиратских хлопчатобумажной рубашки и кожаных штанов до кружевных дворянских камзолов, кое-кто был в латах. Объединяло их то, что у каждого на поясе был патронташ, на плече мушкет, а с бедра свисал какой-нибудь клинок.
Пиратов было около пятидесяти. Тот, кто, судя по всему, командовал ими, одетый в ярко-красный камзол с потускневшими галунами, построил их, если это можно было назвать строем, а потом, встав во главе, взмахнул шпагой и дал команду к выступлению.
На ходу пираты запели. Пронзительно выкрикивая непристойную песенку, они приближались тесной толпой, а тем временем канониры в роще раздували фитили, не сводя глаз с Блада, поднявшего правую руку. Наконец разбойники поравнялись с лодкой, служившей испанцам ориентиром. Блад опустил руку, и пять орудий выстрелили одновременно. Визжащая картечь смела голову колонны вместе с махающим шпагой предводителем в красном камзоле.
Неожиданный удар буквально парализовал пиратов. Рука Блада еще дважды поднималась и опускалась, а выстрелы пяти орудий косили эти слишком тесно сомкнувшиеся ряды. В результате почти все высадившиеся на берег полегли, кое-кто корчился в судорогах, кое-кто был уже недвижим. Около полудюжины уцелевших пиратов, Не посмев вернуться к вытащенным на берег пустым шлюпкам, решили искать спасения в городе и поползли, чтобы их не смел очередной смертоносный залп. Блад криво улыбнулся, глядя в испуганные глаза капитана Араньи, и продолжил военное образование этого достойного испанского офицера.
