Пиратский корабль, дав залп правым бортом, разворачивался, чтобы стрелять левым. Воспользовавшись этим маневром и определив с возможной точностью местоположение, с которого будет произведен следующий залп, Блад перебегал от орудия к орудию, тщательно наводя их собственными руками. Едва он навел последнее, как красный корабль, положив руль против ветра, подставил левый борт. Блад выхватил у солдата запальный фитиль и выстрелил по этой широкой цели. И если выстрел оказался не столь удачным, как он рассчитывал, то и не пропал зря. Ядром снесло бушприт. Корабль отклонился от курса, чуть накренился, и как раз в этот миг был произведен очередной бортовой залп. В результате этого случайного крена ядра корабля безвредно пролетели над фортом. Корабль тут же развернулся по ветру, чтобы уйти за пределы досягаемости ядер.
— Огонь! — загремел Блад, и остальные девять орудий выстрелили одновременно.
Узкая корма представляла собой трудно уязвимую цель, и Блад рассчитывал главным образом на моральный эффект. Но удача снова улыбнулась ему, и если восемь двадцатичетырехфунтовых ядер лишь взметнули брызги возле корабля, то девятое врезалось в корму, ускорив его ход.
Испанцы одобрительно закричали: «Вива дон Педро!» Со смехом они стали перезаряжать орудия, их мужество окрепло после первого, пусть и небольшого, успеха.
Но теперь уже спешить было не нужно. Пиратам требовалось время, чтобы убрать обломки бушприта, и прошел целый час, пока корабль, идя в крутой бейдевинд, не направился обратно для свершения мести.
Во время этой драгоценной передышки Аранья оттащил пушки под прикрытие рощи. Блад мог присоединиться к нему, но он остался на месте, однако на сей раз его ядра пролетели мимо цели, а вся мощь залпа с пиратского корабля обрушилась на форт.
Блад у показалось, что чьи-то громадные руки схватили его, приподняли, а потом с силой швырнули на землю. Затем случайное ядро угодило в пороховой погреб, и форту пришел конец.
С моря, словно эхо взрыва, донеслись радостные возгласы пиратов.
Блад приподнялся, стряхнул с себя глину и камни, которыми был полузасыпан, откашлялся, медленно встал на колени, а потом и на ноги. Он был весь измазан пылью и грязью, но по крайней мере все кости были целы. Однако из двенадцати солдат невредимыми оказались лишь пятеро; шестой стонал, лежа с перебитым бедром, седьмой сидел, потирая вывихнутое плечо. Остальные пятеро погибли и были погребены под руинами.
