Уже под вечер слышу голоса — идут сверху доктор и повар. Несмотря на значительную разницу в возрасте, они подружились еще на Тянь-Шане. Характеры у них действительно похожи — оба сдержанные, очень аккуратные и обязательные. Чай уже почти закипает, когда они вваливаются в мою палатку. Карпенко пришел за некоторыми особо нужными лекарствами, а Воскобойников — за сухим молоком. Но главная цель, конечно, прогуляться и хотя бы на время сбросить груз высоты. Это ведь не шутка — жить практически на уровне Эльбруса, самой высокой точки Европы.
Даже у самых сильных людей, впервые попавших на большую высоту, отмечают странности поведения. Ни с того ни с сего человек вдруг начинает громко петь, что-то декламировать, впадает в эйфорию или, наоборот, в апатию. И только те, кто уже много раз поднимался высоко в горы, своевременно могут распознать признаки надвигающейся «горняшки» — горной болезни — и, зная особенности своего организма, настроить его соответствующим образом. Практически у всех на высоте более пяти километров начинает болеть голова. Разница в том, что опытные люди воспринимают это как должное и знают, что лучшая мера защиты — активная работа, тогда акклиматизация проходит интенсивнее, а новички падают духом и концентрируют все внимание на недомогании, тем самым усиливая его.
На связи — Канченджанга
— Раз-два-три-четыре... Катманду, Катманду, как слышишь меня? Вызывает Канченджанга. Перехожу на прием,— звучит традиционное начало связи из базового лагеря.
Настраивает нашу «Ангару» обычно Мысловский. А в Катманду этим занят корреспондент ТАСС Дмитрий Макаров. Рация там стоит в специальной комнате министерства туризма, на крыше которого мы соорудили антенну, развернутую в восточном направлении. Будь у нас радиостанция помощней, триста километров, отделявших базовый лагерь от столицы, не становились бы зачастую непреодолимой преградой для «Ангары», особенно в плохую погоду. Аккумуляторы, которые мы везли из Москвы, сели почти сразу же, и если бы не генератор постоянного тока, напоминающий ручной велоэргометр, то связи не было бы.
Уловив некое подобие русской речи на другом конце радиомоста, Мысловский кратко излагает основные события прошедших дней и вручает мне микрофон. Начинаю диктовать заметку. Дима далек от альпинизма, и поэтому любой горный термин приходится передавать по буквам.
— Группа готовится на траверс,— ору я, например, почти засунув микрофон в рот.
