Маркизу, вглядывающемуся с доном Клементе в темноту, все вдруг стало ясно. Пока он вел матросов эскадры захватить корабль, как предполагалось, набитый пиратами, пираты перебрались через бухту, захватили покинутый, как было известно, корабль и открыли огонь по испанцам на «Сан-Фелипе». Это был адмиральский галион, замечательная сорокапушечная «Мария Глориоса» с целым состоянием в трюме, и пираты уходили на ней в море под носом бессильного адмирала. Он сказал об этом со злобой, такая же злоба сжигала и дона Клементе, пока он не вспомнил о пушках, наведенных Бладом на пролив; они должны были стоять на местах и оставаться заряженными, потому что из них не стреляли. С горячностью он сообщил адмиралу, как еще можно одержать над пиратами верх, и адмирал мгновенно загорелся этой идеей.
— Клянусь Богом,— воскликнул он,— что этим собакам не уйти из Сан-Доминго, хоть мне и придется потопить собственный корабль! Эй, там! К пушкам!
Адмирал бегом повел за собой спотыкающихся в темноте людей к батарее. Они достигли ее как раз в то время, когда «Мария Глориоса» входила в Челюсть Дракона. Меньше чем через пять минут она должна была оказаться прямо под дулами орудий. На таком близком расстоянии промахнуться было невозможно, и шесть пушек стояли наготове.
— Канонир! — выкрикнул маркиз.— Немедленно отправьте этого проклятого пирата в ад!
Один человек проворно вышел вперед. Позади мелькнул свет, зажженный фонарь передавали из рук в руки, пока он не дошел до канонира. Тот схватил его, зажег от пламени фитиль, потом шагнул к ближайшей пушке.
— Постой! — приказал адмирал.— Пусть корабль поравняется с нами.
Но канонир при свете фонаря сразу увидел то, чего не могли предположить ни адмирал, ни дон Клементе. С проклятием бросился он к другому орудию, навел свет на запальное отверстие и снова кинулся дальше. Так он быстро двигался от пушки к пушке, пока не достиг последней. Потом пошел обратно, помахивая фонарем в одной руке и шипящим шнуром в другой, так медленно, что адмирал вышел из себя.
Менее IBM в ста ярдах проходила «Мария Глориоса».
— Живей, остолоп! Живей! — закричал адмирал.
— Взгляните сами, ваше превосходительство.
Канонир направил свет фонаря на запальное отверстие.
— Заклепано, Вбит мягкий гвоздь. То же самое и с остальными.
Адмирал начал ругаться с таким пылом, на какой способен только испанец.
— Он ничего не забывает, демон, собака, пират!
Меткий мушкетный выстрел с корабля разбил фонарь.
