Мои дети, как и английские, читали сказки про принцев и принцесс. Им было интересно. Они выросли и забыли про них. Английские дети выросли, но им изо дня в день показывают всамделишных принцев и принцесс, рассказывают об их прическах, причудах, платьях, вертолетах, автомашинах, занятиях, развлечениях, ссорах, любви... Обывателю до смерти интересно. Пусть он получает ту духовную пищу, которой достоин, и поменьше думает о политике, ядерном оружии, о безработице. Так что не смейте шутить по поводу беременности герцогини Йоркской.
Делом серьезным бывает и смех. «День юмора» в пользу голодающих африканцев. Остряки изощряются по телевидению, радио, с эстрад, в газетах. Многие англичане носят красные клоунские носы. Предложили красный нос премьер-министру Маргарет Тэтчер, но она отказалась. Собрали миллионы фунтов на покупку продовольствия. «День юмора» оказался эффективен. Во-первых, действительно помогли голодающим. Во-вторых, приобрели дополнительный политический капитал в Африке. В-третьих, дали многим возможность выразить свои искренние гуманные чувства. Наконец, показали обывателю: ты видишь, как люди страдают и голодают? Возблагодари бога, что ты родился англичанином.
Англия в Советском Союзе, как и в старой России, почему-то менее популярна, чем Франция. При слове «заграница» у нас чаще добавляют «Париж», хотя Лондон ни в чем — ни в величии и своеобразии архитектуры, ни в накале интеллектуальной и культурной жизни, ни в развитии современной промышленности — не уступает Парижу. «Виновата» история: французская культура XVIII — начала XIX века больше выражала западноевропейскую культуру и как таковая оказала больше влияния на формирование российской культуры, литературы, интеллигенции. Величайший русский роман «Война и мир» начинается с монолога по-французски, а не по-английски. В XIX веке Российская и Британская империи были соперниками в Азии, хотя к первой мировой войне пришли союзниками. Но русские все равно охотнее ехали во Францию и Германию, чем в Англию. Даже русская послереволюционная эмиграция в большинстве осела во Франции, Германии, США, естественно — в славянских странах, но не в Англии.
Опыт показывает, что нам, русским, советским, с американцами иметь дело как будто легче, чем с англичанами. Видимо, существуют с двух сторон какие-то трудноуловимые психологические нюансы. Однако, проведя месяц в Англии, смею утверждать, что англичане в массе — люди с высокоразвитыми человеческим и национальным достоинством, порядочностью, обязательностью, незаурядным интеллектом. А раз так, они могут быть — на основе взаимности, никогда не забывая о собственной выгоде, о своих интересах, в том числе классовых,— надежными партнерами. Чего нам еще надо?
