У меня с Валерой отличные отношения, он меня зовет «мама» (намекает, гад, что я на пару лет старше) и делится перипетиями своих похождений. Ему я могу рассказать все, как есть. Он реагирует быстро и по делу.
— Приезжай сегодня ко мне во двор. Мы там с друзьями-олигархами вспоминаем молодость. Прямо на детской площадке, часов в семь.
В семь часов я сижу на обледеневшей лавочке во дворе сталинского дома на Кутузовском проспекте. Темно. Замечаю несколько вполне неплохих машин, припаркованных друг за другом. В них сидят люди. Греются, наверно. Наконец появляется мой приятель в дубленке нараспашку — мне он всегда напоминал Пьера Безухова, такой же большой, умный и добрый. Его приход служит сигналом для остальных — они вываливаются из своих машин и устремляются к детской площадке.
Некоторых я узнаю — хозяин телефонной компании, главный редактор авторитетной деловой газеты, парочка депутатских лиц, мелькающих в прессе… Все, кроме редактора, в костюмах, при галстуках. Явно с работы.
С ними девушки, кокетливо кутающиеся в шубки и хихикающие от предвкушения необычности праздника.
Вскоре на аккуратно расстеленной газетке появляются соленые огурчики, шпроты, черный хлеб, ливерная колбаса и много водки. Ножей нет, банки вскрываются кое-как, «олигархи» лезут в них пальцами. Нить беседы я утрачиваю сразу и безвозвратно. Они «трут» что-то свое, часто выпивают, то и дело вспыхивают мелкие выяснения отношений (особенно достается владельцу телефонной компании — по этому поводу всем есть что сказать), но свары подавляются могучим Валериным окриком: «Мы собрались тут, и нам хорошо. А кому не хорошо, может проваливать».
Время от времени от машин подбегают шоферы с трубкой — господа отдыхающие вспоминают молодость по полной программе. Тогда не было мобильных телефонов — значит, их нужно оставить в машине. Но жизнь властно требует свое, и особо важные звонки подносят к столу. Отдыхающие морщатся, всячески выражают недовольство, но уже через несколько секунд, забыв о присутствующих, начинают громко «решать проблемы». Над детской площадкой разносится сочный мат.
Я пытаюсь поймать Валерии взгляд. Он — режиссер этого действа. Мешать ему в момент наивысшего раскрепощения, какое он только может себе позволить, я не хочу. Тихонько прощаюсь и ухожу.
Валера ловит меня на углу.
— Прости, малыш. Я что-то устал сегодня. Позвони как-нибудь потом, ладно? Что-нибудь придумаем.
