— Что-то мне не нравятся эти черноусые громилы с их плохим английским,— сказал он.
Глава семейства крикнул нам в открытое окно:
— Если хотите пить, мучачос, там, в углу, стоит канистра с водой.
Я поискал глазами канистру и увидел нечто, что окончательно лишило Стаса спокойствия: среди клочков травы и старых тряпок на дне кузова блестели лезвия четырех настоящих мачете. Сталь тесаков была натружена долгой работой, по краям виднелось множество зазубрин.
— Смотри, — заволновался Стас, — ты хочешь, чтобы наши головенки разлетелись под ударами этих ятаганов? Давай выпрыгнем, пока не поздно!
Но я счел глупым покидать машину среди бескрайних полей, где нас уж точно никто не подберет. Мексиканская семейка была мало похожа на кровожадных бандитов. Честно говоря, у меня всегда было больше доверия к работягам с мозолистыми руками, чем к холеным владельцам роскошных «крайслеров». Какой резон несчастным батракам убивать двух парней, у которых явно нет денег даже на билет на «Грейхаунд»? Примерно такими доводами я успокоил своего напарника.
Мексиканцы довезли нас до своего городка и очень вежливо пожелали счастливого пути. «Город Вейл. Население 1368 человек» — прочитали мы на табличке у дороги. Интересно, неужели кто-то подновляет цифру после очередных родов или похорон?
Центр городишка состоял из автостанции и бензозаправки. Мы спросили у прохожего о ближайших автобусах в сторону Запада. Он с сомнением покачал головой:
— Что-то я не припомню, когда в последний раз в нашу дыру заезжал рейсовый автобус. Вы, ребята, видать, издалека?— поинтересовался мужчина.
Мы кивнули.
— Уж не знаю как, — продолжал он, — но лучше бы вам убраться из Вейла до темноты. Чуть стемнеет — на улицу выползет местная шпана, которую хлебом не корми — дай придраться к чужакам.
Мы поблагодарили за совет и отправились голосовать на трассу.
Уже перед самым закатом на шоссе остановился пикапчик с молодым парнем в ковбойской шляпе.
— Могу подбросить до Бернса,— процедил он, растягивая слова, словно герой «вестерна» пятидесятых годов.
Мы забрались в кабину и сразу поняли, с кем имеем дело: Стэнли оказался настоящим «рэднеком» (Red neck (англ.) — «Красная шея» — американское прозвище наиболее консервативной части фермеров, блюстителей морали «настоящего Запада».), вернее, сыном настоящего «рэднека». Он был обут в высокие ажурные сапоги, на задней стенке кабины, не таясь, висели два «винчестера» с оптическими прицелами, а из динамиков магнитолы неслась удалая кантри-музыка, в общем — все приметы «рэднека» налицо.
