– Достанем. – И Наташа садится к телефону, слышно, как затарахтел диск. Она звонит знакомым, по кругу – одному – другому – третьему… Эти достанут. Наташа даже в рай достанет билеты, если только он есть и если по цене они будут хоть мало-мальски доступны. Наташа звонит, и кажется, что от ее легкого голоса трогаются с места люди-колесики и – шестеренка за шестеренкой – приводится в движение некий невидимый, но хорошо отлаженный механизм, который, конечно же, достанет любые билеты.
А настроение Ключарева портится. Чем ближе минута общения с Рюриком, тем он становится мрачнее. Он уходит из дому молча, чтобы случайно не сказать грубость Майе или Наташе.
Он пересекает проспект – сворачивает налево… Самое неприятное – это, конечно, беседа с Рюриком, затяжная и прямо-таки парализующая Ключарева своей пустяковостью. Например, о любимом цвете. Или о том, что кофе действует мгновенно, а чай в течение часа. И без беседы нельзя. Рюрик не может без беседы. А в конце Ключарев, потея и пряча глаза, скажет:
– Коллега (Ключарев ненавидит это обращение, но Рюрику оно нравится)… Скажите, коллега (надо повторить!), как там у нас в журналах?
– А что? – спросит Рюрик раздумчиво.
– Нет ли статей интересных?.. Понимаете, у меня вдруг оказалось много свободного времени. И разумеется, если статьи будут достаточно интересны, я могу их взять на себя.
Рюрик выслушивает и задумывается. Обладай он юмором, ну хоть в зачаточном состоянии, Ключареву вполовину было бы легче. Еще только встречая Ключарева в дверях, Рюрик мог бы, смеясь, пожать руку и спросить:
– Что?.. Опять на мели? За статьей небось явился?
Или:
– Что, Витя, не можешь наскрести на подарок учительнице?
И Ключарев бы тоже в шутку сказал:
– Да. Конец учебного года… Не отправишь же Дениску с пустыми руками. Хотя бы цветы…
Но всего этого не будет. Рюрик встретит Ключарева в дверях сухо и чопорно. Как учитель ученика. Как благотворитель просителя, потертого и обшарпанного. А за рецензию, за эту ночную или вечернюю нелегкую работу, отдел Рюрика заплатит – смешно сказать – треть цены. Треть, потому что выполняет внештатный работник, и весь сыр-бор вот за эти-то гроши и идет. Ключарев побеседует, отмучается и, наконец, принесет статью домой. Жена встретит ласково, это верно. Майя знает, что ему у Рюрика было несладко, но глаза ее тем не менее радуются, сияют, – и надо сказать, по-своему она права, и у Ключарева иногда хватает духу понять эту ее правоту и не злиться. Но чаще он швыряет выпрошенную статью на стол, вытаскивает курево и, постанывая, двумя-тремя сигаретами подряд глушит только что пережитый стыд.
