На другое утро она увидела, что Гастон, вопреки обыкновению, не поехал на охоту и что туалет его был более изыскан, нежели обычно. После обеда, то есть часов около четырех, молодой человек подал руку матери, и они вместе вышли из дома. Они разговаривали тихо и, казалось, были чем‑то взволнованы. Марго, оставшись одна в столовой, с тревогой смотрела в окно, как вдруг во двор въехала почтовая карета. Гастон тотчас под бежал и отворил дверцу. Из кареты вышла сначала пожилая дама, а за ней молодая барышня лет девятнадцати, нарядно одетая и прелестная, как ангел. По приему, оказанному приезжим, Марго заключила, что они не только важные особы, но, должно быть, и родственницы крестной: им были отведены две лучшие комнаты в доме. Лишь только дамы вошли в гостиную, г — жа Дорадур подозвала Марго и шепнула ей, чтобы она вышла. Марго нехотя повиновалась, чувствуя, что приезд этих двух дам не сулит ей ничего хорошего.
На следующий день она стояла в нерешительности, не зная, спускаться ли ей к завтраку, когда за ней пришла крестная и повела представить ее мадам и мадемуазель де Версель — так звали приезжих. Войдя в столовую, Марго увидела, что на столе, на ее обычном месте, рядом с местом Гастона, лежит свежая салфетка. Молча, но с грустью, она села на другое место, ибо ее собственное было занято мадемуазель де Версель, и вскоре она заметила, что молодой человек не отрывает глаз от своей соседки. Во время завтрака Марго почти не раскрывала рта. Она только предложила Гастону какое‑то блюдо, стоявшее возле нее, но, по — видимому, он даже не расслышал. После завтрака все общество отправилось гулять в парк. Обойдя несколько аллей, г — жа Дорадур взяла под руку пожилую даму, а Г астон тотчас же подал руку красивой барышне. Марго, оставшись одна, некоторое время шла сзади. Все забыли о ней, никто не обращался к ней ни с единым словом; она остановилась и повернула домой. За обедом г — жа Дорадур велела принести бутылку фронтиньян- ского муската, и так как она сохранила верность всем обычаям старины, то, прежде чем пить, подняла свой стакан, предлагая гостям чокнуться. Все последовали ее примеру, кроме Марго, не знавшей, что ей надо делать. Все же она немного приподняла свой стакан, надеясь, что кто‑нибудь ее подбодрит. Но никто не ответил на ее робкое движение, и она поставила стакан, так и не отпив из него.
— Как жаль, что нас только четверо, — сказала г — жа де Версель после обеда, — мы могли бы сыграть партию в бульот (в те времена в бульот играли еще впятером).
