Размышляя таким образом, Марго тихонько, с величайшей» осторожностью, убрала свою маленькую ножку, которая при этом дрожала как лист, но так как было темно, она снова задела кончики пальцев молодого человека. Правда, это прикосновение было таким легким, что и сама Марго почти не успела его заметить, но сердце ее сильно забилось. Она сочла себя погибшей и вообразила, что совершила чудовищный проступок. «Что я наделала? — говорила она себе. — Что он подумает обо мне? Я не посмею теперь взглянуть ему в глаза. Ужасно было с моей стороны дотронуться до него уже и в первый раз, но теперь это гораздо хуже. Как смогу я доказать, что сделала это не нарочно? Молодые люди никогда ничему не верят. Он подымет меня на смех и расскажет всем, быть может даже крестной, а крестная расскажет моему отцу, и я не смогу больше показаться в нашей деревне. Куда же я денусь? Что со мной будет? Что бы я ни говорила в свое оправдание, несомненно одно — я дважды дотронулась до него, и, уж конечно, ни одна женщина не сделала бы ничего подобного. Теперь самое меньшее, что может со мной случиться, это — что мне придется уйти из их дома». При этой мысли Марго задрожала. Она долго придумывала, как бы ей оправдаться, и, наконец, решила завтра же написать Гастону длинное письмо, которое она намеревалась вручить ему тайком и в котором собиралась объяснить, что она нечаянно положила свою ногу на его руку, что она просит у него прощения и умоляет забыть о ее поступке. «Но что, если он не спит, — подумала она снова, — если он подозревает о моих чувствах? Если догадался о моей любви к нему? Что, если он первый подойдет ко мне завтра и заговорит о случившемся? Если скажет, что и он тоже любит меня? Если вдруг сделает мне предложение?..» В эту минуту карета остановилась. Гастон, добросовестно проспавший всю дорогу, проснулся, потягиваясь без особых церемоний, и не сразу сообразил, где он. При этом печальном открытии мечты Марго разлетелись как дым, и когда молодой человек, помогая ей выйти из кареты, предложил ей руку, — ту самую руку, к которой прикасалась ночью ее нога, — она ясно увидела, что все это время путешествовала в одиночестве.
Два неожиданных события — одно комическое, а другое серьезное— произошли почти одновременно. Однажды утром, когда Гастон на лужайке перед домом объезжал недавно купленную лошадь, к нему подошел какой‑то мальчуган, едва прикрытый лохмотьями, почти голый, и с решительным видом загородил ему дорогу. Это был Пьеро, маленький пастушонок. Г астон не узнал его и, думая, что мальчик просит милостыню, бросил ему в шапку несколько су. Пьеро спрятал деньги в карман, но, вместо того чтобы уйти, побежал за всадником и через несколько шагов опять встал перед ним. Гастон крикнул ему два или три раза, чтобы он отошел в сторону, но все было напрасно — Пьеро продолжал забегать вперед и становиться на дороге.
