На следующий день вокруг машин — первобытный хаос. Вытащено все, внутри не осталось ни соринки. Когда мы грузились в Праге, дело шло необыкновенно легко. Вещи исчезали в машине сами собой; в предотъездной суматохе каждый что-то подавал, добавлял. Но теперь в машинах должно быть уютно, и любую мелочь нужно иметь под рукой, чтобы достать ее даже в темноте. Ведь это наш дом на пять лет!
— Ребята, давайте распределим вещи в прицепах по ведомственному принципу. В синем прицепе будет кухня и лагерные принадлежности, в красном — аптека, библиотечка и мышата с утятами...
Мы везем с собой игрушечных мышат и качающихся утят для установления «контактов» с самой юной частью населения тех стран, где мы побываем.
— Отлично! Какие еще есть предложения?
На третий день на передовых позициях наступила тишина, а на «складе» лежат ящики с излишками, приготовленные к отправке домой. Половина запасного белья, надувные матрацы, водолазное имущество с кислородными баллонами, резервный влагомер, штативы, складной столик, запасной комплект ламп-вспышек, пристегивающиеся теплые подкладки к плащам, запасные части, — в стремлении быть готовыми к любым обстоятельствам мы, пожалуй, несколько переборщили. Когда все это взвесили, оказалось без малого четыре центнера.
Больше всех, понятно, радуется Ольда: каждый килограмм излишнего груза словно камень на его сердце. И все-таки он озабоченно смотрит на прицепы, хотя их содержимое теперь не составляет и трех четвертей допустимой нагрузки.
Сегодня у нас есть основания быть в хорошем настроении. Мы завершили генеральную уборку, состояние здоровья Мирека улучшилось, и завтра утром мы отправляемся на юг.
Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд
Фото авторов Перевод С Вабина и Р. Назарова
«Джип» подскакивает на ухабистом испещренном выбоинами шоссе. Собственно, это не шоссе, а лишь намек на него — узкая полоса пыли и мелкого щебня, убегающая к раскаленному горизонту.
В автомобиле двое. Один — молодой, худощавый, в очках и цветной клетчатой рубашке — ведет машину. Второй — постарше, широкоплечий, в комбинезоне защитного, цвета — сидит рядом. Оба низко надвинули на загорелые лица шляпы с загнутыми кверху полями. Проникающая повсюду пыль придает автомобилю и костюмам мужчин красноватый оттенок, покрывает толстым слоем лица, забирается в глаза, в нос, в рот. Машина и люди все больше и больше сливаются с однообразной пустыней.
