10 марта станция была открыта. В этот день семь зимовщиков, экипаж корабля и члены морской экспедиции выстроились возле мачты. А.И. Дубинин подает команду, и алое полотнище Государственного флага СССР гордо взмывает над новой южнополярной станцией Лазарев. В эфир передано сообщение об открытии станции и первая метеосводка. Наступают минуты расставания. Мы остаемся одни. Началась зимовка.
Метеорологические и магнитные наблюдения на станции вел Николай Макаров. Через каждые шесть часов в любую погоду он шел снимать показания приборов, установленных на метеорологической площадке. Результаты наблюдений передавались в Мирный, где синоптики использовали их для составления прогнозов погоды. Помимо программных работ, Макаров продолжал начатое им еще в 1957 году на станции Пионерская изучение форм снежинок. По форме снежинок можно даже в полярную ночь определить, какие облака покрывают небесный свод, что очень важно для предсказания погоды.
После отделки аэрологического павильона аэролог Николай Рукавишников приступил к ежесуточному выпуску радиозондов — шаров объемом в 1—1,5 кубического метра, к которым прикреплялась маленькая коробочка с прибором.
Сушей, вернее необозримой плоской снежной поверхностью шельфового ледника, занимался я. «Жизнь» ледника зависит прежде всего от накопления и расхода льда. Накопление может происходить за счет твердых осадков, расход — от таяния льда, снега, откалывания айсберга. Чтобы узнать, как происходят здесь эти процессы, от станции на 5 километров в глубь шельфового ледника было расставлено несколько десятков вех. По изменению их высоты относительно уровня моря мы и определяли нужные данные.
Скорость движения ледника определить труднее: ведь нигде не было неподвижной точки, от которой можно было бы делать измерения. Мы поступили таким образом — на специальном глациологическом полигоне расставили 32 вехи. Положение одной из них установили с помощью астрономических определений. Изучение их смещений позволит сделать подсчет скорости.
Осень стояла бурная. С запада один за другим шли циклоны, приносившие с собой сильные восточные ветры. За прошедшие полгода было больше половины дней со штормом, в том числе около трети с ураганом. Иногда пурга длилась по 10—12 дней подряд. Ураганы портили приборы, рвали протянутые на стойках кабели, уносили термометры.
Но главным нашим врагом были снежные заносы. Дома оказались под снегом до самой крыши, выходить наружу стало возможно лишь через предусмотрительно сделанные верхние люки. Но в этом была и положительная сторона: в комнатах стало теплее, порывы ветра больше не сотрясали здание.
