Одной из самых близких была баронесса Кляйст, супруга бывшего полицмейстера одного из округов. Сердце ее обливалось кровью при виде молодой женщины (которая была, быть может, дочерью ее государя!), влачащей безрадостное существование в клинике для душевнобольных. 22 марта 1922 года она добилась у начальства разрешения забрать ее из Дальдорфа к себе. Сделать это было тем легче, что репутация и положение госпожи Кляйст были выше всякой критики.
Каково же было ее удивление, когда, придя за больной, она обнаружила, что та вырывает себе волосы спереди и что у нее уже не хватает многих зубов! Позже Незнакомка объяснила, что «она принуждена была это сделать, поскольку ее передние зубы шатались из-за удара прикладом, полученного в Екатеринбурге».
«Я Анастасия»
Небольшая квартира на пятом этаже дома № 9 по Неттельбекштрассе в Берлине. Здесь живет барон Кляйст с женою и дочерью. 30 мая 1922 года в доме появилась новая жилица: молодая женщина, никогда не выходящая из своей комнаты и о существовании которой соседи, быть может, и не подозревали бы, если б не бесконечный поток посетителей, которых она принимала...
Одна из проблем, вставших перед Кляйстами — как следует называть эту неизвестную женщину, лишенную всякого гражданского состояния? Они сошлись на имени «Анни». Что можно сказать о ее душевном состоянии? В первые дни после переезда к Кляйстам последовало явное улучшение, чего, увы, нельзя сказать о ее здоровье. Глазам растерянных визитеров представало довольно жалкое зрелище. Анни была больна чахоткой и туберкулезом костей. Ее бил озноб. Приглашенные доктора — особливо доктор Грэфе — делали все, что могли, но тогда, в 1922 году, туберкулез был еще неизлечим и медицина могла лишь признать собственное бессилие.
Анни — робкая, недоверчивая Анни — кажется, постепенно прониклась уважением к своему врачу. Именно ему она рассказала однажды с таинственным видом, что у нее есть где-то сын и что «ребенка всегда можно будет узнать по белью с императорскими коронами и золотому медальону».
Квартира барона Кляйста понемногу превратилась в подобие небольшого двора. Русские эмигранты считали своим долгом появиться здесь, принося «фотографии и книги об императорской фамилии». Незнакомку показывали гостям, словно ярмарочную диковинку.
Барон Кляйст, как мы уже сказали, был некогда полицмейстером: знаменательный для нас факт, ибо его наблюдения над загадочной протеже отличает и впрямь сугубо юридическая точность. Нам удалось познакомиться с отчетами об этих «допросах». Вот они.
