5 марта 1922 года госпожа Пойтерт встречает во дворе берлинской православной церкви бывшего капитана кирасирского полка вдовствующей императрицы господина Швабе и рассказывает ему о «больной из Дальдорфа», заметив в скобках, что «и впрямь считает ее одной из дочерей императора». Она упрашивает господина Швабе отправиться в госпиталь, и капитан, поразмыслив, соглашается выполнить ее просьбу.
8 марта 1922 года господин Швабе вместе со своим другом, инженером Айнике, отправился навестить неизвестную. Он задал ей несколько вопросов по-русски, но она ответила, что не знает этого языка. Тогда капитан протянул ей фотографию вдовствующей императрицы. Реакция молодой женщины изложена в двух вариантах легенды. Господин Швабе утверждает, что больная «ответила, что эта дама ей не знакома». Сама же его собеседница вспомнит много позже: «Кто-то из русских эмигрантов принес мне портрет бабушки. Это был первый раз, когда я позабыла всякую осторожность; увидев фотографию, я вскричала: «Это моя бабушка!»
Как бы там ни было, господин Швабе покинул больницу в чрезвычайном волнении. Выйдя из клиники, он тотчас же направился к председателю верховного совета русских монархистов в Берлине и употребил все свое красноречие, чтобы убедить его послать к больной «кого-нибудь из людей, близко знавших раньше детей императора».
Встреча, которой так добивался господин Швабе, состоялась два дня спустя. Вот что он сам вспоминает об этом.
«Дня через два я снова отправился в госпиталь, на сей раз в компании капитана кавалерийского полка С. Андреевского, госпожи Зинаиды Толстой, ее дочери и хирурга Винеке. Больная не пожелала спуститься вниз, и, поднявшись в сопровождении сиделки в палату, мы увидели, что она лежит, закрыв лицо покрывалом. Госпожа Толстая и ее дочь очень мягко разговаривали с ней, со слезами на глазах показывая незнакомке маленькие иконки, фотографии и шепча ей на ухо какие-то имена. Больная ничего не отвечала; она была до крайности взволнована и часто плакала. Андреевский называл ее «ваша светлость», это, кажется, подействовало на нее более всего. Винеке не стал осматривать больную, но добился у госпитального начальства дозволения оставить ее здесь. По мнению госпожи Толстой и ее дочери, это была великая княжна Татьяна Николаевна».
Великая княжна Татьяна! Итак, появились новые свидетели — госпожа Толстая была близка в последние годы к императорской фамилии,— утверждавшие, как прежде госпожа Пойтерт, что в глаза бросается «определенное сходство» между Незнакомкой и царскими дочерьми. Они, правда, назвали Татьяну...
