Старое фото.
Юная женщина со смятенным, чуть растерянным взглядом. Слишком много всего — от житейских перемен до вселенских потрясений — обрушилось на ее премилую головку в эти два года: раннее замужество и война, тут же забравшая мужа из дома, рождение — одной за другой — двух дочерей и голодный, холодный, опасный на каждом шагу Питер, гражданская война, муж за кордоном, посыльные-курьеры, полуподпольная жизнь, ежечасный страх грубого стука в дверь — что для них ее крошечные дочурки, если они и царских детей не пожалели? И все же во взгляде — решимость жить и бороться, помогать ближним и выживать самой, прикрывая детей.
o:p/
Наконец и она решилась на побег...
o:p/
«По рассказам мамы, она бежала с нами на санях через Финский залив. Помогли англичане. Я предполагаю, что это было под конец 1920 года, так как она закутала нас в меха. Ямщик неохотно нас взял. Он боялся, что плач маленьких детей всех выдаст. Но мы вели себя смирно и даже не кричали, когда сани перевернулись...
o:p/
...Из Ревеля родители переправились в Англию, в Лондон. Отец работал в обсерватории. Но они не смогли прожить там на скудное папино жалованье и переехали в Германию...»
o:p/
В Германии начала двадцатых годов было еще сложнее прокормить семью. Но морально, психологически жить там русскому эмигранту было много легче, чем в гордом Альбионе, упивавшемся лаврами победителя и презиравшего своего провоевавшегося союзника, да еще подписавшего капитулянтский мир с Германией в Бресте. И немцы, и русские, нашедшие приют на земле вчерашнего противника, чувствовали себя примерно одинаково: как пассажиры, потерпевшие общее кораблекрушение. Правда, немцы были у себя дома, где, как известно, и стены помогают. И все же Германия стала для недавних российских подданных пусть не родной матерью, но вполне гостеприимной мачехой.
o:p/
«Берлин из-за близости к России, — свидетельствует «русский без Отечества» Михаил Назаров, — поначалу превратился в «проходной двор», через который эмигранты постепенно распределялись по другим странам... В 1922-23 годах в Германии жило около 600 000 русских эмигрантов, из них 360 000 в Берлине... В Берлине выходили десятки (русских — Н. Ч.) газет и журналов, работали три русских театра. Множество известных ученых продолжали свою деятельность в Русском научно-философском обществе, Религиозно-философской академии, в Русском академическом союзе; возникли десятки профессиональных объединений (инженеров, адвокатов, промышленников и т.д.), политических партий».
o:p/
