Я почти оставил мечты о крисе. Правда, все еще надеялся на заключительную встречу в министерстве. Мы бы выразили удовольствие от страны и поездки. Малайзийская сторона выразила бы удовольствие от нашей поездки и будущих публикаций. Затем служитель внес бы свертки, один из них длинный и плоский. Лица хозяев стали бы серьезными. Мы бы встали по уставу.
...Не было заключительной встречи. Прямо с северного острова Лангкави мы улетали — с пересадкой в Куала-Лумпуре — в Москву. Но остров стоил любого министерского приема. Там, на Лангкави, я и купил себе вожделенный крис. И оба мы купили сонгоки.
С меня еще взяли обязательство, что крис будет сдан в багаж, а никоим образом не в ручную кладь. Кроме того, я был уведомлен, что крис — если будет наточен — может стать предметом особой опасности для моих близких.
В старинности предмета, впрочем, меня никто не заверял.
Из лавки мы уходили в сонгоках. Проходя мимо полицейского стража у выхода, я положил крис рукоятью на плечо — так, как на назидательно-исторических картинах, которые видел в музеях. Страж отдал честь и улыбнулся в свои жесткие малайские усы. Мне это очень понравилось.
Там же, на Лангкави, я купил себе юбку-саронг.
Лангкави был последним этапом нашего полумесячного путешествия по Малайзии. Первым был Субанг.
Аэропорт Субанг в столичном городе Куала-Лумпур.
Слияние рек
А эропорт Субанг поразил тишиной и пустотой: с самолета сошло, включая нас, всего четверо в пиджаках и галстуках. Мы прилетели на следующий день после назначенного и беспокоились: встретят ли нас? В Малайзии до того мы никогда не были, не знали Куала-Лумпура, а также местных привычек и обычаев. Знание того, что название столицы переводится, как «Илистое слияние рек», в данной ситуации помочь не могло. Кстати, что за реки слились, мы тоже не знали. Оказавшись далеко — а тем более так далеко — от дома, становишься неопытным, как малое дитя даже в столь, казалось бы, простом вопросе: можно ли скинуть пиджак и распустить галстук или же это будет воспринято как грубейшее нарушение политеса и неуважение к хозяевам. Добрая, ободряющая рука — в данном случае министерского представителя — должна была по-отечески поддержать нас в первых шагах.
Работник российского госучреждения за рубежом, встречавший наших спутников, был одет в элегантную рубашку с крокодильчиком и безукоризненно белые шорты. Вопрос о пиджаках и галстуках разрешился.
