Проклятая аппаратура! Я выпустил ее из рук, инстинктивно рванувшись к березе, но не смог пошевелиться. Один ремень захлестнул шею, в другом запуталась правая рука, а объектив, как хорошее бревно, ударил по ногам. Медведь протаранил кусты рядом со мной и благополучно исчез. Помню, я даже не испугался, настолько был переполнен злобой на свое снаряжение.
Той же осенью я без всякой жалости продал супертелеобъектив и с тех пор снимаю медведей только на узкую пленку...
Что бы делали путешественники на Камчатке, если бы не медвежьи тропы! Эти замечательные «путепроводы» никогда не обманут, не заведут в пропасть или непроходимое болото.
Медведь, идущий своей тропой, пребывает, похоже, в такой же задумчивости, что и человек. Поэтому встреча обоих бывает в равной степени неожиданной, а поведение столь же непредсказуемым.
Мне рассказывали, как один почтенный геолог, столкнувшись на тропе с медведем, упал на четвереньки и так вдохновенно залаял, что поверг в изумление не только зверя, но и весь следовавший позади отряд. Медведь удрал, геолог смущенно отмолчался, и многие из отряда так и не поняли, откуда вдруг посреди тайги взялась собака и куда она потом бесследно исчезла.
Другой в подобной же ситуации растерялся — попятился, споткнулся о лежавший на земле ствол и упал на спину, беспомощно задрав ноги. Медведь, однако, ограничился лишь констатацией собственного превосходства: подбежал, откусил у резинового сапога каблук и, вполне этим удовлетворенный, ретировался.
Я никогда не забуду ту нелепую ситуацию, в которой однажды оказался вместе с фотографом Николаем Смеловым. Мы шли вдоль речки по медвежьей тропе. Смелов, не имевший склонности к фотоохоте, намеренно громко разговаривал, чтобы отпугнуть медведей, и мне пришлось спрятать свой «фотоснайпер».
Тропа вилась по склону, то забираясь повыше, то сбегая к самой воде. В одном месте я увидел в реке стайку гольцов. Трудно было удержаться, чтобы не сделать на удачу пару-другую забросов, и я уговорил приятеля задержаться минут на десять. Мы сбросили рюкзаки на тропу, я взял «закидушку» и спустился к воде. Если гольцы голодны, то простенькой блесны, привязанной к леске, вполне достаточно, чтобы за несколько минут перетаскать всю стайку. Смелов не был заядлым рыболовом и остался на тропе, наблюдая сверху, как голец преследует и хватает блесну. Это зрелище привело его в такой восторг, что после того, как я выдернул подряд трех гольцов, он не выдержал, спустился и попросил «закидушку». Я уступил ему место у воды, передал леску с блесной, он взглянул на меня, и вдруг что-то произошло у него с лицом.
